Web Analytics

«Нет». ЛиПи

Литературные письма. Линор Горалик, Сергей Кузнецов, «Нет».

Здравствуйте, Елена Витальевна!

Очень много времени прошло с прошлого письма, и это совершенно моя вина. Чего уж тут оправдываться — просто не писалось. Я честно угрызалась, а потом подумала, что надо либо писать от души, либо уж лучше помолчать, пока она, душа, будет готова к разговору.

А разговор непростой.

Знаете, Елена Витальевна, за что, в том числе, я очень люблю Улицкую? У неё герои живут долго. И всю эту долгую жизнь у героев живёт, растёт, мудреет душа. А ещё в течение этого длинного пути меняется история жизни героев — то есть ты вместе с ними переосмысливаешь их жизнь, поступки, людей... Это очень важное умение — жить мудрея. И это очень важный опыт — узнать последствия, увидеть, что будет потом...

Да-да, я помню, что мы с Вами читали роман Линор Горалик и Сергея Кузнецова. Просто это моя самая большая претензия к «Нет» — нет концов историй. Даже, собственно, и не претензия: они — автор, я — читатель; бери, что дают!

Но.

Такой полифоничный роман, такой то и дело сложнейший моральный выбор — и, почитай, все герои остались на распутье. Выбор сделал каждый. А дальше? Как они жили, неся этот свой — часто непростой, неоднозначный, а то и неправедный — выбор?

Очень хотелось бы узнать.

Конечно, это право автора — сделать запев и предоставить читателю дописывать, додумывать, разрабатывать, экстраполировать, проживать вместе с героями их историю до финала — в меру собственного всего: нравственности, опыта, таланта.

Но очень хотелось бы узнать мнение автора. Собственно, хотелось бы освободиться от выбора, а главное — ответственности за него. Но нам с Вами в этом отказано. Как и в жизни.

Итак, о чём роман?

Порно?

Порно и правда начинается с первой страницы. Яркие такие сцены! Но роман, согласитесь, вовсе не Про Это. Про Это, в широком смысле, вся наша жизнь, но сейчас не о том.

И я бы не назвала его фантастикой. Фантастика — это описание придуманных автором небываемых вещей и обстоятельств, возможностей, технического прогресса... «Фанта́стика — жанр художественной литературы, кино и изобразительного искусства; эстетической доминантой которого является категория фантастического, состоящая в нарушении рамок, границ, правил репрезентации. Основным признаком фантастики является наличие в произведении фантастического допущения», — сообщает нам «Википедия».

А тут у нас практически нет никаких допущений. Просто завтрашний день. Буквально — завтрашний. То, у чего мы стоим на пороге. Легко, без всякого напряжения допустимое. Вполне «в рамках», «в границах» и «по правилам». Совершенно «бываемое». Просто на шаг вперёд. Небольшой шаг, к сожалению.

«Знаю, что многие найдут эту повесть безнравственной и неприличной, тем не менее от всего сердца посвящаю её матерям и юношеству». Александр Куприн, эпиграф к повести «Яма».

Я переписываю его как эпиграф к роману «Нет».

Порнография, ставшая легальным массовым искусством? Так вот-вот же! Не согласны? А если взять себя в руки и посмотреть-таки пару эстрадных концертов по ТВ? А шутки наших «смешных программ»? А кинокомедии нового урожая?

«Образ жизни, нравы и обычаи почти одинаковы... разница только в плате, а, следовательно, и в некоторых внешних мелочах: в подборе более или менее красивых женщин, в сравнительной нарядности костюмов, в пышности помещения и роскоши обстановки». Куприн, «Яма».

Сеты с приложением бионов? Просто мудрёные слова, означающие технологию записи художественного фильма на носитель. Следующий шаг после 3D. С бионом зритель получает кроме звука и картинки ещё тактильные ощущения, запах и вкус. И от этого намного больше впечатляется. Потому что, напомню, все фильмы — порно! Впечатления — ого-го! Впрочем, тут стоит обратиться к Пелевину с его «S.N.U.F.F.» и к вопросу о суррогатных партнерах. Там как раз отличный анализ этой темы представлен пытливому читателю. Опять же не стоит рассчитывать на «клубничку» — это настоящая литература.

Да, но что же тут невероятного?

Морфирование тела? Логичное развитие тату и пирсинга, плюс маммопластика, лифтинг, липосакция, фейслифтинг, комбустиология и прочая пластическая и эстетическая хирургия. Это ничего, что Вы, Елена Витальевна, как сильно подозреваю, не поняли половину терминов. Я тоже их списала из рекламы клиники пластической хирургии. Совершенно сегодняшней рекламы. Все вместе и одним словом — и есть морфирование, про которое нам в книжке так ярко рассказали.

Что ещё?

Китай купил Японию.

«Город Внуков, соседствующий с объектом ТК-14, заплатил самую высокую цену за восстановление российской экономики в 2010–2015 годах. Братья Лисичкины — представители второго поколения жертв радиационных мутаций».

«Английский, Яша, — мёртвый язык, язык аборигенов; мы его учим из уважения к нашей стране и для того, чтобы лучше понимать её историю. Но арабский — это язык будущего, Яша, через двадцать лет мир будет говорить на арабском. Мой дед заставлял папу учить китайский, когда казалось, что все и всегда будут говорить на английском, и папа учился через пень-колоду, пока не понял, что без китайского он не может работать ни с одним заграничным клиентом, ни с одним французом, англичанином, японцем... Если человек знает десять языков — он ли-джей, если он знает пять языков — он полиглот, если он знает три языка — он интеллигент, если один язык — он американец».

Ничего не напоминает?

Дальше.

Что происходит с обществом, в котором искусство — порнография, легальная ваниль и нелегальная чилли. Где «де-юре запрещена, а де-факто открыто процветает порнушка-чилли, то есть всё, что не попадает под код AFA — а значит, пропагандирует насилие, неравенство и так далее, и тому подобное». Так далее и тому подобное — это все, сколько есть, перверсии, детская порнография, садизм и, в конце концов, — снафф.

То есть, если всё это для общества — обыденность, рутина и общее место, где взять порок?

Обществу нужен порок! Что-то обязательно должно быть запрещено, быть за гранью морали, быть осуждаемо и преследуемо законом, придавать будням остроту, драйв и адреналин.

Где взять порок?

Авторы предлагают удивительно простое и логичное решение. Настолько логичное, что в очередной раз мурашки по коже.

Когда порно — скучное официальное искусство, а нарко — слабое подобие биона с легальным фильмом, под запретом оказывается большой спорт.

Согласитесь, уж ни для кого не секрет, что спорт давно не «ты мир», давно по поводу Олимпиады не заканчиваются в мире войны, «олимпийское звонкое эхо» осталось исключительно в стихах Николая Добронравова на музыку Александры Пахмутовой. Для нас сегодняшних любое спортивное большое событие — всего лишь реализация рекламного бюджета. Не «быстрее, выше, сильнее», а всего-то «дороже»! И при повсеместном в цивилизованном мире уголовном преследовании за торговлю людьми, продажная цена успешного футболиста оглашается всеми мировыми новостийными агентствами. Или успешный футболист уже не совсем человек? Или что с нами не так?

Ну, вот. А раз разговор про деньги — можно делать ставки, организовывать тотализатор. Подпольный. Вот и острые ощущения!

Только уже не футболисты — всё-таки взрослые мужики, не так драматично. А совсем маленькие девчушки-гимнастки на грани сил и возможностей, с постоянным риском страшных травм — вот, что будоражит кровь и придаёт пикантности этому миру.

«Внутри тикает метроном, сводит живот, и только следишь в адской прозрачной тишине подпольного ринга, как медленно склоняет молния свое острие — оп-па! — и тут время, как полоумное, начинает нестись вскачь, а шар всё катится, катится, а молния всё ниже, ниже, и ясно уже, что ты всё проиграешь сегодня, всё спустишь тут до нитки, до исподнего, голым уйдёшь отсюда — потому что не остается времени на пируэт, не остаётся ни доли секунды, не остаётся… Шар превращается в струну, струна взлетает в воздух, переворачивается раз, и два, и три, крошечная голая ножка вбивается в ковровое покрытие площадки, другая пикой взмывает вверх, в дугу сгибается спина, прилизанная детская головка едва не касается ковра тугим узлом волос на хрупком затылке, и уже у пола полупрозрачная ручка железным захватом ловит приземляющуюся синюю ленту, успевая пустить в липкий от напряжения воздух восхитительную длинную спираль. Аккорд, аккорд. Всё».

Можно выдохнуть!

Ну, что? И вовсе ничего невозможного — хорошо уже видное близкое будущее. Очень логичное. И очень нерадостное. Впору вздрогнуть.

Не знаю, согласитесь ли Вы со мной, Елена Витальевна, но я всё время чувствовала, что мы идём именно туда, в этот именно мир.

Не знаю, была ли у авторов такая цель — предупредить, окликнуть, предварить, предостеречь, предотвратить… очень может быть, ничего подобного они не планировали. Но если не получится — жаль.

Очень плотный роман. Очень много аллюзий.

Если поменять в «Маленьком принце» принцип «я в ответе за того, кого приручил» на «ты в ответе, за того, кого приручил», и даже конкретнее — «ты в ответе за меня, потому что я приручился» — получится совсем иная нравственная парадигма. Или безнравственная?

Фильм о Холокосте (порнофильм о Холокосте!) проваливают на фестивале и не пускают в прокат: не потому, что это слишком жестокое порно, а потому, что это слишком серьёзная тема, не окупится. Холокост — в прямом значении «жертвоприношение с помощью огня». А это плохо продаётся в свободном мире.

Камо грядеши, человек?

«Жалеть о нём не должно,... он сам виновник всех своих злосчастных бед, терпя, чего терпеть без подлости — не можно...». Николай Карамзин.

И всё-таки, о чём роман?

О любви.

Просто, пронзительно, узнаваемо, точно.

«Сегодня утром я вышла на кухню и увидела баночку из-под йогурта; она лежала на боку, потому что её повалила оставленная внутри ложка.
Ты, как всегда, не выкинул баночку и ложку не убрал.
Это всё, чего я хочу от жизни: каждое утро думать: чёрт, он опять не выкинул баночку!
Ты понимаешь?»

Вот и всё, что у нас остаётся, несмотря ни на что. Вот и всё.

«...И всё. Я, вы не заметите даже как, — я всегда буду решать все ваши проблемы — присутствием своим и слиянием ваших огромных миров в полость моего маленького, полупустого, — и всё, и всё. Всё будет навсегда единственно правильным, от бога положенным, — мои губы будут соединять ваши губы, мои болезни будут разрешать ваши ссоры, мои под щёчку подложенные ладошки будут согревать ваши подушки, — правда, — будет покой, и застывшее время, и игра в лапту в субботу в розовом утреннем парке, и какао, разлитый по ковру, где мы — уже — смеёмся — уже — срываем дыхание — любим — любим...»

Вот и всё, что мы можем. Убрать пафос. Набраться смелости. Больше ничего.

Зато пока мы это можем, найдётся ли сила, сумма или соблазн сильнее?

«Нет». Линор Горалик и Сергей Кузнецов.

Жду Вашего письма, Елена Витальевна с большим интересом — то-то Вы думаете?

С уважением,
Наталья Стативко

От редакции: а что читаете Вы? Расскажите об этом на Форуме «МедиаПорт» — десятки читателей в теме Что мы читаем? это уже сделали.