Даниэля Одию называют одним из наиболее перспективных молодых прозаиков Польши, и надо признать, что роман «Тартак» подтверждает это определение. «Тартак» – добротное реалистическое произведение, где все эпизоды крепко спаяны, характеры даже второстепенных персонажей хорошо прописаны, сюжетная линия доведена до логического конца, а художественная речь и изысканно образна, и брутально откровенна. Последний пункт украинский читатель сможет оценить благодаря умелому переводу Александра Бойченка :).
Критика уже отмечала, что изображенные в романе Одии реалии имеют много общего с украинской постсоветской действительностью: в наследство от коммунистического режима полякам остались так называемые пэгээры (от аббревиатуры PGR – Państwowe Gospodarstwo Rolne – что-то вроде нашего колхоза или совхоза), где жизнь остановилась во всем своем уродстве и безвыходности. Нищета, безработица, тоска, от которых может спасти только беспробудное пьянство, которое влечет за собой жестокость и безразличие, действительно характеризуют и украинскую провинцию…
Дальше принято порассуждать, можно ли с таким багажом мечтать об интеграции в культурную Европу, но вы можете сделать это и самостоятельно :).
Особенность письма Одии состоит в том, что он не осуждает и не отмежевывается от своих персонажей. Показывая их обреченность, он сочувствует им – даже явным «антигероям», которых в романе большинство. Художественное пространство романа и само по себе представляет антиструктуру: согласно с писанием полусумасшедшего-полуслепого деда-«евангелиста», не Бог создал человека, а человек Бога, по своему образу и подобию – несовершенным, «и каждая вещь, призванная жить Ее дахынием, несла в себе зарождение смерти» (с. 67). Как «анти» Святое семейство изображена и семья главного персонажа Йозефа Мысливского (ему как раз и принадлежит тартак), его жены Марии и сына Кшиштофа – анти-Мессии, который не дарует жизнь, а отнимает. Сакральный центр этого антимира – часовенка Голубой Мадонны. Мадонны с отбитой головой. Именно здесь происходят наиболее знаковые события романа.
Противоположностью сакральному центру выступает тартак – практически единственное в пэгээре место, где мужчина может заработать копейку, чтобы потом потратить ее на выпивку или проституток. Возможности женщины, соответственно, еще незначительнее: заработать она может, только если является, собственно, проституткой; иначе ее предназначение – терпеть мужской произвол и жестокость мира. Терпение и покорность судьбе олицетворяет в романе Мария Мысливска; впрочем, именно это заканчивается для нее фатально: «Она была полностью предана ситуации, в которой судилось жить. Эта преданность раздражала Йозефа, но иногда и трогала. Тогда, чтобы не бить жену, он должен был переспать с какой-нибудь женщиной или с двумя-тремя… При этом она боялась жизни без Йозефа: знала, что она была бы совсем другой и боялась этого еще больше, чем такого человека» (с. 46). Образу Марии-Матери мученицы противопоставлен образ пани Мариоли, владелицы веселой кнайпы «Обийстя» – настоящего рая посреди пэгэровского пекла. Привлекательная и сексуальная, но бездетная, Мариоля тоже терпит жизненное фиаско, влюбившись в молодого электрика, который погиб, даже не узнав о ее чувствах.
Собственно, присутствие чувств в изображаемом мире цинизма и жестокости как раз и создает неповторимую атмосферу романа Одии. Автор скрупулезно исследует, как именно, по каким причинам персонажи теряют эти обычные человеческие чувства, и в большинстве случав такой причиной является их собственная душевная лень:
«Жизнь убедила его искать приятное в первую очередь для себя. И из-за это желания он постоянно был раздраженным, ведь как только становилось чуть меньше, чем хорошо, ему казалось, что стало очень плохо» (с. 159), – говорит автор о Йозефе Мысливском. Воспоминания о семейном счастье, которое, оказывается, когда-то существовало, хотя все о нем и забыли, формулируется во многих внутренних монологах персонажей: «Ей вспомнились ночи с Йозефом и маленьким Кшисем, когда они еще спали все вместе в общей кровати. Кшись, прижатый к груди, каждый раз отбрасывал одеяло. А Йозеф спросонья их укрывал» (с. 130).
Персонажам романа не удается возродить эту утраченную гармонию. И все же она существует – только ее обретение требует определенных усилий.
Даниэль Одия. Тартак. – Черновцы: Книги-ХХІ, 2008.
Автор: Татьяна Трофименко
