«Солнышки», «Ладушки», «Теремки» и «Непоседы» — в Луганском доме ребёнка четыре группы малышей, для каждой — отдельная комната. В самой дальней живут «Солнышки», тринадцать малышей в возрасте от шести до девяти месяцев. Светловолосый мальчик в костюме с зайцем при виде гостей мгновенно растягивает улыбку, но уже через минуту меняется в лице.
«Ты кривляешься? Кокетничает. Зубы прорастают», — в группе «Солнышек» все малыши тянут книжки, игрушки и даже спинку кровати в рот — чешутся дёсны, режутся зубы, поясняет педиатр Роман Моисеев.
«Кроватки — видите, новые у нас, дерево. Можно и послюнявить, и пооблизывать», — говорит врач.
Здесь новое всё — дом малютки выехал из неподконтрольного украинскому правительству Луганска два года назад, вспоминает директор учреждения Екатерина Донцова. Она хорошо помнит, как среди ночи сторонники самопровозглашённой «ЛНР» предложили эвакуировать детей в Крым. Колонну вели под конвоем вооружённых людей — прямо в Ростовскую область, говорит Донцова: «Фактически за час нам было приказано собраться и выехать якобы на отдых, но, доехав до российской границы, мы все поняли, хотя вообще мне никто в открытую не говорил. Поняли мои сотрудники, что ни в какой Крым мы не едем».
Руководству дома ребёнка удалось связаться с украинскими властями. Вмешался МИД, Уполномоченная Верховной Рады Украины по правам человека. Малышей перевезли в Харьковскую область — через Купянск в Харьков. Этим летом 26 из них, в том числе шестеро детей с инвалидностью, вернулись из Харькова в Луганский дом ребёнка, уже в Северодонецк.
Перед возвращением в Луганскую область коллектив дома ребёнка под Харьковом, где жили дети, тяжело расставался с детьми — сотрудники и местные волонтёры признавались, что привязались к детям, переживали, что дорога для них станет очередным стрессом. Работники дома ребёнка в Северодонецке уверяют, что малыши перенесли поездку хорошо. Почти все из них или уже усыновлены, или живут в приёмных семьях, четверых в ближайшее время должны забрать новые родители.
Пока дети были в Харькове, взрослые — медсёстры, нянечки и другие работники — уже как вынужденные переселенцы искали жильё себе, а для учреждения — новое помещение. Областной дом малютки в Северодонецке открыли осенью. Всё пришлось начинать с нуля.
«Луганский дом ребёнка переехал в здание Северодонецкого тубсанатория, — рассказывает Донцова. — Второй этаж у них не функционировал 10 лет. Мы вошли сюда и начали ремонтироваться».
Деньги на ремонт помещения выделили по Программе развития ООН в 2015 году, а до этого времени детдому с оборудованием помогали волонтёры и благотворители.
«Когда мы выезжали из Луганска — не всё помещалось: не все горшки, кастрюли, коляски, которые мы тащили с собой. Мы-то ехали на месяц. Кто знал, что это затянется на годы? Меня вынудили грузить свою машину и её гнать, — вспоминает директор детдома, как в жаркое лето уговаривала сотрудников не брать лишнего. — И вот когда мы развернулись в октябре, открыли эту машину, я сказала, какие у меня были умные няньки! Они сложили одеяла, тёплые вещи — всё, что у нас там было, они всё складывали. И фактически мы развернулись на этом белье, горшках, с этими колясками, одеялами, которые служат нам до сих пор».
«3 ноября (2014 года) мы уже взяли сюда первых детей. Это были дети из сельскохозяйственных районов. Они по два-три месяца жили в больницах, потому что были изъяты или брошены семьями. С восстановления мы работали сначала с маленьким количеством детей — это было 10 человек, потом ещё поступали — было 15 и 20 человек. У нас было две группы помещений, где можно было находиться. Если вы сейчас зашли — у нас четыре группы помещений на 2 этаже, то две группы были в относительно рабочем состоянии. Была вода, было тепло. В одной из групп были даже пластиковые окна», — рассказывает Екатерина.
Первые 15 кроватей для детдома передал Международный комитет Красного Креста, мебель постепенно дарили другие гуманитарные организации. На еду и содержание детей деньги выделялись постоянно, уверяет директор учреждения.
В доме ребёнка сейчас живёт 53 ребёнка.
«В месяц поступает 4-5 детей. Поступают дети «семьями» (с братом или сестрой — ред.). Социальные проблемы, скажем так, никто ещё не решил», — говорит директор детдома.
— Особенно учитывая условия войны?
«Да тут, знаете, война даже не отразилась. Если родители пьянствовали и были без пристанища, то они умнее не стали, и никакая война на них не подействовала», — считает Донцова.
Некоторые родители оставляют детей в детдоме на время, пока семья не решит проблемы с жильём или если ребёнку нужен дополнительный уход.
«Но есть такие ситуации, когда либо тяжёлые материальные условия, либо патология. Ну не смогли бы они выходить ребёнка сами, без медиков, неврологов», — объясняет Моисеев.
«Троих детей в течение первого месяца мы усыновили. У них были документы. Большие дети, которых мы привезли из Харькова, ушли в приёмные семьи, потому что 1 сентября им нужно было идти в школу. Мы отдавали в приёмные семьи детей, у которых не было статуса и пакета документов, что они могут быть усыновлены. Это дети, у которых один из родителей или оба родителя отбывают срок или уже этот срок закончился, но они не вернулись. И приёмные семьи знают, что в любой момент, если приедет кровный биологический родитель, то он имеет право забрать этого ребёнка себе в семью. Из детей, вернувшихся из Харькова, один из мальчиков был усыновлён итальянцами. В феврале ему исполнилось 5 лет. Восемь детей мы уже усыновили и отдали в семьи. По четверым детям идёт процесс — о том, что эти дети уходят в семьи. К Новому году все «харьковские» дети уйдут в семьи».
Не нашли родителей пока только шестеро детей-инвалидов. Когда им исполнится пять, их придётся переводить в другое учреждение.
«То, что мы им могли дать до 5 лет, мы им дали. Наша задача — научить их держать ложку, уметь самому есть, передвигаться. Вот это наша задача», — объясняет директор учреждения.
С детьми с инвалидностью врачи и няни занимаются в отдельной группе.
«Смотрите, он делает гимнастику, — подходит к пятилетнему мальчику врач Роман. — Он у нас как инструктор ЛФК. Любит, чтобы за ним повторяли. Нравится гимнастика», — Роман хлопает в ладоши вместе с ребёнком.
Он подходит от малыша к малышу по несколько раз в день, говорит с каждым, обращаясь по имени. А вот публично, в прессе называть имена детей нельзя, предупреждает директор детдома Екатерина Донцова. Когда у малышей появятся родители, они имеют право дать ребёнку другое имя, да и сам факт усыновления — тайна.
Мы возвращаемся к «Солнышкам». С ними постоянно находятся ещё четыре няни и медсестры — пока одни дети спят, с другими играют, и так по кругу со всеми.
«Едим — спим, едим — спим — играем», — график в учреждении простой.
«Их кормят каждые четыре часа. Кушают каши, смеси. Те дети, которые старше шести месяцев, получают картофельное пюре, супчики. Вставай, а то я тебя нахваливал на неделе, — подходит Роман к только проснувшемуся малышу. — Показывай, как ты встаёшь!»
«Следующая группа — помимо вот этого «едим — спим» — два раза гуляют. Это группа «Ладушки», и дальше у нас пошли дети от двух с половиной лет. Там у нас сон один раз в сутки занятия в игровой форме. После дневного сна у нас есть время на занятия. Утром ещё — индивидуальные группы с логопедами, психологами», — проводит по комнатам с детьми Роман Моисеев.
Логопедов, дефектологов и педагогов в доме ребёнка — двадцать человек, да и в принципе сотрудников для работы с детьми хватает, говорит Екатерина Донцова.
«У меня сейчас здесь 113 человек, фактически по нашим требованиям, по нормам санитарно-гигиеническим на каждого ребёнка-сироту, находящегося здесь, должно быть два с половиной человека сотрудника, грубо говоря — два человека. Так у нас и получается», — поясняет Донцова.
«У нас всё есть, у нас не хватает мам», — добавляет она.
Нянечка в белой форме держит белокурую девочку. «Моя тётя!» — тянет девочка ко мне руки. Самым популярным детским словом «мама» малыши пока не называют никого: так приучили сотрудники детдома, чтобы дети не привыкали — приёмным родителям будет легче.
«Мы все говорим, что мы — Кати, Люси, Пети, — объясняет Екатерина Донцова. — Мы не называем себя никак. Я не сторонник того, что когда приходят дети, а им говорят: «Я — ваша мама».
