Web Analytics

Доренко: «Когда я увидел, что Украина превратилась в страну, генерирующую смыслы… я захотел просто быть здесь»

Бывший московский тележурналист Сергей Доренко приехал в Харьков за 10 дней до так называемого «третьего» тура голосования. Его размышления, как члена Компартии России, бывшего тележурналиста – о сути происходящего на Украине, как о стране, ему не чужой – близкой по крови и месту рождения.

«Я хотел просто говорить с Украинцами о положении в стране, о том, что страна лишается будущего, что правящие круги ведут страну к деградации, превращают Украину в свалку человеческих отходов – и вот на этот круг проблем попытаться найти ответ на встречах с людьми на митингах, в кинотеатрах, в клубах таким образом, чтобы сориентировать их на главную цель, как мне представляется – голосовать за себя.

И я предложил это Симоненко, что я буду ездить по востоку - восток в высшей степени оправдан, во-первых – потому что я не знаю украинского, я такая разновидность Сибирско-дальневосточно-московского украинца и мне негде было его выучить. Во-вторых, мой отец мой дед и мои родственники жили в окрестностях, там, в Кадиевке, Попасной - это Луганская область. Сам я родился в Керчи, а по материнской линии у меня дед из Днепропетровска, бабушка из Одессы, из-под Одессы, из деревни. А мама моя родилась в Житомире, потому что дед был военным, он служил в это время в Житомире. Поэтому, ну я сказал – вот в такие регионы, где меня понимают по-русски, и это не вызовет отторжения или вопроса, я бы хотел поехать.

Симоненко сказал: хорошо. И я сразу ему сказал: Петр Николаевич, в связи с тем, что я не хотел бы становиться в некую подчиненную позицию, я не хотел бы следовать Вашему плану, полагаю - а Вы не хотели бы следовать моему плану, мы не должны друг друга связывать обусловливать, это было бы ошибочно, поэтому я буду отрицать факт нашей встречи, а Вы, пожалуйста, при вопросах о том, имеется ли договоренность и жесткая координация с Доренко, отрицайте это. И, ну я сказал, что я не знаю никакого Симоненко, а они выступили с заявлением ЦК КПУ, что Доренко действует по своему усмотрению.

Тем не менее, мои слова подтверждаются тем, что техническая вся часть и все встречи обеспечивались местными отделениями КПУ, меня сопровождали люди из КПУ, из Киева в Луганск. Не получилось работать, потому что после первого же митинга ко мне подошли люди, которые оказывали поддержку и сказали, что я должен жестко критиковать одного из кандидатов – принципиально важных кандидатов. И в этом, собственно, они видят мою роль. И такая роль, оказывается, согласована с администрацией Президента Кучмы.

Для меня это было новостью, я уже потратил много времени и бензина, потому что я приехал на своей машине в Луганск и прочее, и я сказал: ребята, почему вы меня раньше не предупредили? Вы играете меня в темную и вообще меня играете, что я не приемлю. Я готов делать то, что я делаю – не больше и не меньше. Обсуждать лицемерие, вообще – например, с Криворожсталью – о! Это нельзя, нельзя, нельзя! Такое подумают! Хорошо, давайте с подложной продажей кокса – якобы существует реэкспорт кокса, когда кокс вывозится и тут же ввозится, не покидая склада. О, нельзя, нельзя, это подумают, что ты против Януковича. А что можно? Ну, вот ругай этого вот – фашиста-нациста. Я говорю, подождите, подождите. Ребята, я не могу называть фамилии. Давайте, я приеду в регион и говорю: ребята, у вас такая проблема или ее нет? Это один из кандидатов может на свой счет принять, Янукович. Тогда, давайте я буду молчать? Можно, я буду заходить и молчать, ходить туда-сюда.

И вот эта грязная история – я развернулся и уехал в тот же вечер. Как только они предложили мне внести какую-то коммерческую сторону в этот проект, я развернулся и уехал в тот же вечер, несмотря на то, что ответственные лица полетели немедленно из Киева, когда я уже пересекал границу, ночью мне звонил человек на мобильный и кричал: «Вернись, я уже приземлился в Луганске!» И вы знаете, я откровенно говоря, понял, что игра сделана, я знал позицию Москвы, которая решила продавить своего кандидата, абсолютно все равно как, то есть способ не имел значения. И Москва подтверждала это, все подтверждали из Москвы, начиная от постоянных тайных визитов Дмитрия Медведева, главы администрации московской, который не переставая приезжал в Киев и заканчивая политологами, которые говорили, что способ не имеет значения. Москва дала добро. Я понял, что продавят, и понял, что мне это не нужно - в этом вообще участвовать и решил больше не приезжать сюда.

И я не приезжал, и когда мне говорят: «На кого из кандидатов Вы работали?» Ребята, вот мой загар, который сходит с меня постепенно, это Мальдивский загар, я был на Мальдивских островах. Весь ноябрь я погружался, я дайвер. Я погружался – торжественно первый тур я провел на 30 метрах, среди кораллов, второй тур я провел среди кораллов на 40-ка метрах. Очень трудно заподозрить, что я такой отъявленный прогульщик, и вот меня здесь наняли, я работал на одного из кандидатов, но почему же я тогда был на Мальдивах? Это точно не может быть никак. И уже на Мальдивах я узнал о том, что происходит в Киеве – у меня там было Би-Би-Си, телевидение и я попросил администрацию допуск в Интернет, и я сидел на сайтах – Корреспондент.net и Pravda.ua, и lenta.ru, gazeta.ru.

По правде говоря, мой скепсис был опрокинут этими сообщениями. Я был убежден – а) что продавят, б) что все промолчат. Ну и хорошо. Почему вы должны быть лучше нас? Нормально. Нам же продавливали и мы молчали. И когда я увидел в Интернете эти вещи, я с недоверием отнесся, потому что на самом деле, я не пытаюсь никого обидеть, но поймите, когда живешь в Москве, а я там 33 года прожил, последние, все окрестности советские видятся как провинция, нормальная провинция – есть Благовещенск, есть Урал, есть вот Украина. И каждая из них чем-то характеризуется. Там вот делают пельмени, здесь – смешные украинцы, говоря на смешном языке, думая, что говорят по-русски, там едят сало – ну вот, какие-то характеристики смешных провинций.

Ну а мы вот живем в столице и мы видим это как вторичные страны, вторичные регионы, ну, немножко нелепые, но стремящиеся к свету, то есть к нам, подражающие нам во всем. Ну, мы со снисходительностью к этому относимся всегда. И даже с добротой, как мне кажется. И когда вдруг это произошло, я некоторое время не мог поверить, поэтому я приехал первого числа, декабря, впервые приехал в Киев после лета. Я еще что-то наведывался в Киев пару раз осенью, но это не касалось политических дел – в сентябре или в октябре пару раз. Но обычно пять часов – прилетаю утренним «Ааэросвитом», вечерним улетаю. Я приехал уже с политической задачей 1 декабря ночью, сразу пошел на Крещатик, убедился в том, что нужно коренным образом пересматривать свои взгляды и свое понимание действительности.

Я убежден в том, что современный мир состоит из четырех типов производства. Низший тип производства – это производство сырья, второй, следующий за ним, это производство товаров, любых товаров, третье – это производство инноваций и технологий – то, чем занимается развитый мир, перемещая производство сырья и товаров в Бразилию, там, во всю тихоокеанию, я бы так сказал, Китай… И четвертый, высший – это производство смыслов. Смыслы производил Мартин Лютер и Мартин Лютер Кинг – оба они производили смыслы – и Христос, и французская революция. Производили смыслы, мотивации, способы быть. В России сейчас кризис с этим. Мы абсолютно не понимаем, кто мы, мы не выработали еще единой платформы для России. Мы не понимаем: мы кто? Мы на этом свете для чего? Мы – русские для того, чтобы что? А – мы и они, а они кто? А если мы и они, то мы с ними как? А они для нас кто? И на эти коренные вопросы миссии мы не можем ответить. Наши солдаты даже не очень понимают, что они делают в Чечне, хотя они, на мой взгляд, они святым делом занимаются. Но нет философски обоснованного ответа. Мы кто, для чего на земле живем и какова миссия наша на земле?

И вот когда я увидел, что Украина превратилась в страну, генерирующую смыслы – а, безусловно, это так сегодня, это высшая степень производства, гораздо выше, чем производство сырья, к которому толкает мою страну Владимир Владимирович Путин, я захотел просто быть здесь, ездить, говорить опять с людьми, так же, как летом, потому что производство смыслов пока произошло в очень узкой сфере – вы очертили часть коридора возможностей для своей страны, для своей нации. Вы очертили одну стену в коридоре возможностей, вы сказали, что нет – нет фальсификациям, нет глумлению над правом выбора, нет махинациям. «Ні брехні!», как поют на Майдане, да? Вот в этом прелестном манифесте, рэп-манифесте. Но бесконечно широкий коридор возможностей открывается по другую сторону. А что «да»? Это – нет. Дальше, а что же – да? И коридор «нет» надо достроить тоже. Да или нет шляхетской республике, где в Думе или в Раде заседают миллионеры. Или как?

Я ставлю вопросы, на которые у меня нет ответа сегодня. Да или нет власти олигархов, которые отжимают страну и владеют страной по такому ленному праву феодальному, когда им дают территории или отрасли на отжим, да? Отжать территорию, например, область - какую угодно. Например, вашу. Или отжать отрасль – например, металлургию. Вот это правильно или неправильно и в какой мере это будет сохранено после революции?

Думаю, что не будет. Во всяком случае, я для этого с вами, я для этого еду к людям, чтобы говорить им, что сегодня они имеют право называть свои условия. Сегодня власть никому ничего не должна, кроме народа. Вы понимаете, у власти реально нет обязательств. Вот, если бы вы меня сделали, там, директором этого клуба. Но если бы меня кто-то один сделал, он мог бы подойти через неделю и сказать: старичок, ну как тебе, хорошо на новом месте, нормально? Значит, вот такой вопросец решить надо. Ну, я если от него получил мандат, понятно, что я перед ним завишу?

Сегодняшняя власть не зависит ни перед Москвой, ни перед Вашингтоном – первое решение сразу о выводе войск из Ирака об этом говорит. Или, во всяком случае, источники помощи настолько диверсифицированы, что ни от одного из них не зависит реально, нет ни у кого контрольного пакета – кроме Майдана. Единственный держатель акций корпорации «Новая Украина», который может потребовать и собраться вновь. Кроме Майдана, власть ни от кого не зависит. Это очень важный момент, когда надо выдвигать требования, и быстро, и сейчас, пока интерпретация революции – революцию будут интерпретировать, кто-то будет говорить: «Я готов бороться за гуманистические европейские ценности для Украины, и в этом власть и воля майдана», а кто-то скажет: «Я хочу украсть гривенник в трамвае, и это мне повелел сделать Майдан», и так далее.

Интерпретации вы в скором ближайшем времени увидите, они вспыхнут, и они будут постоянно занимать все пространство, потому что интерпретации идеологии, они, как газ, занимают весь предоставленный объем. А предоставленный объем сейчас выжгло. Объем оказался сейчас пустым. Ничего кроме Майдана нет. Никто не может прийти сейчас и сказать: «Нет майдану! Да фальсификациям!» Але – сразу в сумасшедший дом, да?

Но есть Майдан, который нужно трактовать. И вот, как его будут трактовать украинцы, как его будут трактовать политические круги, образованные классы, как его будет трактовать народ – вот этот момент сейчас. Поэтому я стараюсь сейчас встречаться с людьми и пытаться это объяснить, чтобы не проспали второй раз. Потому что, как в 91-м году свалилась, как груша с дерева, эта независимость никому ненужная, никто не понял… Поэтому ее украли. Она не может быть, если вы что-то нашли, не выстрадали, а, главное – не сформулировали, идеологически – это что, для чего и как вы этим будете пользоваться, то значит – это украдут точно. Вот сейчас, если вы не сформулируете, для чего этот майдан и что он сказал, то опять украдут. Поэтому это будет гонка интерпретаций, на мой взгляд.

Ну, я как человек левых убеждений, я стараюсь интерпретировать это… Я разочарован абсолютно позицией компартии, абсолютно! Потому что если когда народ восстал, если когда народ занят прямой демократией – понимаете, да, когда мне говорят: «Народ оказался вне закона». Секундочку, народ не может оказаться вне закона вообще никогда, потому что народ, и это хорошо известно, потому что народ – носитель суверенитета и полновластия. Это народ делегирует власть свою, ту или иную долю, когда хочет. Но народ вне закона быть не может. Вне закона оказалась власть. Это власть была вне закона и вне правового поля. Потому что она украла у народа выборы. Таким образом, единственный, кто остался в правовом поле – это народ. А власть оказалась вне правового поля. Поэтому надо опираться на то, что оказалось в правовом поле, на то, что есть суверенитет и на то, что есть Украина. Не на тех, кто покинул правовое поле, как Кучма, а на тех, кто в нем остался. Это люди на улицах.

Это ответственные люди, которые сказали, в момент, когда власть поругала закон, мы берем на себя ответственность за свою страну – это в высшей степени гражданственный поступок. И сегодня среди этих людей должны были быть Петр Николаевич Симоненко, конечно, жить в палатке – это безусловно так (смех в зале), и он должен был пытаться придать этой революции, сегодня народно-демократической революции, в той или иной степени в рамках возможного социальный характер. Он должен был ратовать за социальную солидарность в будущем украинском государстве, он должен был ратовать за социальную ответственность, он должен был расшифровывать эти лозунги, он должен был говорить, что это значит, с точки зрения здравоохранения, да? Он должен был, сидя в палатке все это делать и на майдане, если бы его не пустили на сцену, он должен был взять табуретку и кричать все это с табуретки. Потому что иного политического субъекта не было в Украине. Все остальные были слабым отражением гражданственного народа, взявшего на себя ответственность за страну.

Но я не видел Петра Николаевича, и я абсолютно разочарован. Я, больше того, считаю, что все партии будущего будут базироваться на майдане, то есть брать исток, корни, и все партии, которые не участвовали в революции, должны будут занять либо абсурдную контрреволюционную позицию, неофеодальную, олигархическую, и это надо будет декларировать словами, либо исчезнуть, КПУ хочет исчезнуть, вот что я вижу. Или просто не понимают, что происходит? Как Фридрих Саксонский кричал: «Глупость или Измена»? Так вот – или это предательство, или это глупость со стороны КПУ, я не знаю. Но у нас в России, как правило, глупость. У них там в Саксонии, может, и предательство. У нас партии близкие, но у меня сложилось впечатление в июле, по моему печальному опыту сотрудничества с КПУ, что они продали партию заранее. То есть, заранее одному из кандидатов сдали партию. Я даже так говорил, что ребята, вы вот знаете, что победит? Икс? Но все равно, мы ведь не можем против истории попереть? Но вы сначала поиграйте! Потому что если вы займете третье место, то вы ведь сможете договариваться о постах в правительстве, об ответственных политических заявлениях, об ответственных политических обязательствах. Но для этого надо сначала… Конечно, можно договориться и об особняках в Киеве, как некоторые делают, но можно же и по политике договариваться. Нужно играть, сначала. Нужно выйти и показать себя активной стороной. А если вы задолго до игры продали позицию, то вы, ребята, просто не правы, зачем у вас политическая партия? Ну, ты не понимаешь… Я не понимаю – ну, хорошо..."