Web Analytics

MediaPost on-line. Критически настроенный бешеный пес

Современному театру – современный текст. Чехов и Шекспир не в состоянии ответить на все вопросы, волнующие зрителя в двадцать первом веке. В течение двух дней в малом зале Дома актеров говорили о новой драматургии. Говорили с известным российским театральным критиком Павлом Рудневым.

Павел Руднев – человек в российском театральном мире более чем известный: арт-директор Театрально-культурного центра имени Всеволода Мейерхольда, координатор фестиваля «Новая драма», член жюри драматургических премий «Евразия», «Свободный театр», «Премьера.txt», член редколлегии альманаха «Современная драматургия». Кроме того, Павел ведет курс по театральной критике в Российской академии театрального искусства.

В то время как в России происходит всплеск «конкурсизации и фестивализации» театральной жизни – одних только драматургических конкурсов насчитывается около десяти, - украинский театр находится в кризисе, считает российский гость.

- В Украине театр государством заброшен. Я посмотрел интерьеры театра кукол. И мне стало страшно. Такого уже нет нигде. И то, что на Украине нет ни одного большого международного фестиваля… И нет всеукраинского театрального фестиваля… Это позор для государственной культурной политики.
- Павел, а так ли уж необходимо государство для театра? Может, театр должен быть таким вот саморегулирующимся организмом, полностью независимым?
- Отдельный театр, может, конечно, и не зависеть…
- Да и весь театральный процесс…?
- Театральный процесс не может не держаться за власть. Вы представляете, сколько стоит привезти средний европейский спектакль в Киев? Это в лучшем случае порядка пятидесяти тысяч долларов! Эти деньги никакими билетами не окупишь никогда в жизни, потому что, как известно, авангард в русскоязычном мире не продается и не покупается. И это надо четко понимать. И в каких-то объединительных, общих процессах, конечно, государство не может не участвовать и не может не провоцировать спрос на это. Потому что чем тогда должно заниматься государство? Чем тогда должно заниматься министерство культуры?
- Сложный вопрос…
- Просто «попилить» бюджет и дать по штатному расписанию распределить финансы – это может сделать любая канцелярия, казначейство, но задача министерства культуры в том, чтобы инициировать художественный процесс, на мой взгляд. И поэтому, конечно, необходим большой международный украинский театральный фестиваль. Чтобы привозить сюда вершины мирового театра. В том числе и российского театра. В Харькове никогда не был Петр Фоменко, Кама Гинкас, Сергей Женовач, Лев Додин. Можно сказать, что этого и не нужно видеть, но тогда местным театрам некуда стремиться, условно говоря! Можно быть довольными рекордами по футболу местного двора. Но, играя в футбол во дворе и побеждая, надо понимать, что есть еще и олимпийские рекорды, и есть некоторая разница между победами в дворовом футболе и победой Бразилии в мировом чемпионате. И в театре как в искусстве нематериальном, эфемерном, которое творится здесь и сейчас, необыкновенно важен опыт насмотренности артиста, режиссера, театрального критика. Артист еще как-то может душой своей понять, где плохо, где он фальшивит, а где нет. А режиссер, который не видел другой режиссуры и уж тем более критик, который не видел великого театра, – это не профессионалы. Потому что нужен контекст, нужно сравнивать…нужно понимать, что есть разные формы культуры, есть разные уровни культуры… Очень часто театры пребывают в непонятно какой иерархии, не понимают своего места в общей шкале ценности. Самое ужасное, когда в ответ на критику тебе говорят: «А наша публика это принимает!». Это самая страшная позиция, потому что тогда театр зависит от прихоти публики. Так можно доиграться до «Аншлага, аншлага», грубо говоря. Публику нужно вести вверх за собой, а не только соответствовать…Но более всего страшно, что нет фестиваля всеукраинского, чтобы в Киеве, во Львове или в Харькове собирались лучшие спектакли со всей Украины. А как оценивать? Вот министерство культуры распределяет деньги. Но нужно же понимать -полезно они распределяются или нет. Должен быть какой-то институт экспертной оценки и фестиваль… Вот я спросил у артиста харьковского театра кукол: «К вам критики приезжают? Киевские специалисты?» «Нет, никогда…» И это страшно, потому что получается, что люди работают в ракушке, не зная ни тенденций, ни своего места в театре. Может получиться робинзонада такая: можно изобретать колесо, которое давно открыто. И с другой стороны – а вдруг это великий театр, а об этом просто никто не знает? Может, они достойны кататься по всему миру и срывать аплодисменты в других странах? Театр должен выезжать на гастроли.

- Тогда логично поддерживать абсолютно каждый театр, чтобы он не пошел на поводу у публики и не превратился в «Аншлаг, аншлаг»…
- В принципе, да…Более того, любой театр потом может лишится этой поддержки, если он ушел не в ту сторону. Если есть воля давать деньги театру, то должна быть и воля отбирать деньги. Условно говоря, если государство дотирует театр, то оно должно и контролировать его. Речь не о цензуре, конечно, но надо следить за качеством.
-Да ведь театров немало!
- А чиновников-то не меньше! В России много театров и все они на виду. Нет театров, в которые никто не ездит, и никто не оценивает. Все подвержены оценке. Любой театр может стать театром государственным. Каждый год в России увеличивается количество государственных театров. Потому что появляются какие-то новые художники, новые площадки, новые формы. Это же нормально.

- В Харькове четыре года проходила «Курбалесия», фестиваль негосударственных театров. И зрители, и критики, и журналисты хором соглашались, что негосударственные театры, существующие без какой бы то ни было государственной поддержки, живее, активнее, интереснее государственных. Не является ли угрозой для театра «госкормушка»? Ведь можно уже не особо шевелить плавниками?
- Естественно, такая проблема существует. Но я бы не ставил это в зависимость. Не стал бы произносить лозунги о том, что художник должен быть голодным. Не обязательно дотируемый театр плохой, а не дотируемый хороший. Это не всегда так. И порой такой негосударственный театр, поработав лет семь, десять, умирает, потому что он не способен обеспечивать самого себя. Тут такие обоюдные процессы… Скорее, это все-таки кризис больших площадок, а не дотируемых – недотируемых театров. Потому что у маленьких театриков, которые работают на малой сцене, большая мобильность, большая пассинарность, они более легки на подъем. Проблема исчезновения из репертуарного театра пассионариев – огромная проблема. Нельзя допускать пожизненных постов. Раз уж президента мы выбираем, то и худрука, и директора тоже нужно выбирать. И артистов нужно переводить на контракт, чтобы не было халявы, чтобы не было ощущения балласта артистического, ощущения пожизненности. Все равно твой пост – это твоя работа, а не монархия. Именно поэтому и должен существовать институт экспертной оценки. Экспертная оценка нужна для того, чтобы оценить, насколько эффективно тратятся деньги государства. Может, надо заменить худрука или директора? Это абсолютно негуманистическая позиция, бесчеловечная абсолютно, но мы живем в капиталистическом мире, и в этом мире авторитет надо доказывать каждый день. Не бывает непререкаемых авторитетов. Невозможно оправдывать бездействие человека последние пятнадцать лет тем, что он первые двадцать лет в театре работал очень активно. Любой просвещенный менеджер знает, что каждые пять-семь лет нужно менять стиль, чтобы не замыкаться в самих себе. А проблема репертуарного театра – это отсутствие ответственности за свои поступки в результате. У театра есть набор критериев для оценки деятельности – успех у публики, пресса, участие в фестивалях, социальные, театральные акции, лаборатории, семинары, мастер-классы. Есть температура деятельности. Если она ниже тридцати шести градусов, то театр умер.

- Театральный критик сегодня – это кто в первую очередь? Профессиональный зритель, посредник между театром и зрителем непрофессиональным? Или посредник между театром и менеджментом, средство контроля?
- Это очень серьёзный вопрос, потому что сейчас сущность этой профессии очень сильно меняется…Происходит ломка. Слово перестало сильно влиять и на театр, и на людей. Происходит девальвация журналистского слова. Мы на самом деле понимаем, что мы ни на что не влияем. И потому критики стали постепенно входить в театральное дело, в театральный процесс. Невозможно, когда театр в кризисе, оставаться к нему равнодушными. Невозможно оставаться независимым мудрецом, который приходит в театр, садится в кресло и выносит суждения о театре, не будучи причастен к процессу. И сегодня критик оказался той самой высвобожденной, независимой и в то же время высокообразованной единицей. Ведь до сих пор существуют театроведческие факультеты…Это хорошее базовое культурное образование. И как независимый человек -единственный независимый из всех - он может выступать как такой коллектор и дистрибутор театральной информации. Потому что сегодня ни одна из организаций – ни один журнал, ни один Интернет-портал – не сможет собрать всю информацию о том, что творится в российском или западном театре. Это может только критик, который мобилен, который ездит очень много. Для меня две командировки в месяц – это норма. И для меня иначе не может быть, потому что иначе я не буду профессионалом, я должен ездить, должен смотреть другой театр. Критик – это бешеный пёс, сорока, которая летает по лесу и разносит информацию. Проблема коммуникации стоит очень остро. Не у каждого театра есть Интернет, Россия находится в семи часовых поясах, ну и так далее. И вот критик - это то звено, которое выполняет коммуникативные функции. И потому вполне естественно, что сегодня, кроме написания статьи, у критика есть такие функции, как обсуждение спектакля на труппе, распространение пьес, связывание драматурга с режиссером, режиссера с артистами, режиссера с театрами. Потом экспертная работа на фестивалях, кого куда привезти, кого куда пригласить… Читать, переводить пьесы…

- Вы уделяете особое внимание современной драме. Ваш взгляд из России - в Украине есть современная русскоязычная драма?
- Как раз эта обеспокоенность и есть одной из причин этого семинара. На самом деле я знаю, что режиссёр театра «Новая сцена» Николай Осипов и целый ряд людей, которые его поддерживают, сейчас затевают всеукраинский конкурс современной пьесы. Потому что, конечно, театр украинский сейчас находится в кризисе, к сожалению… Очень мало кто выезжает за границу, очень мало кто показывается в России, очень мало коммуникации… У нас с другими республиками бывшего СНГ больше контактов, чем с Украиной. Парадокс. Я знаю, конечно, о Владе Троицком в Киеве, Владимире Кучинском во Львове, я знаю о театре в Павлодаре, в Днепропетровске. Я знаю о какой-то жизни в Одессе, но драматургическая жизнь не проявлена. Есть довольно серьезный успех одесского драматурга Ани Яблонской, которую публикует журнал «Знамя», которая получает премию за премией на театральных конкурсах. Ее ставят в Петербурге, Москве. Думаю, о ней мало кто знает на Украине. Мы знаем про Александра Морданя, который тоже в Одессе делает фестивали… Есть еще несколько людей и это в общем-то и все. Нужно создать условия и манки для людей, мотивации - зачем людям писать пьесы. Потому что Максим Курочкин, который очень важное имя для русской драматургии, на самом деле украинец, киевлянин. И он написал очень много пьес о современной Украине, об истории Украины, но у него только одна постановка в Киеве была. Когда драматурги лишены мотивации, когда непонятно, куда нести эти тексты, кто будет их читать, кто будет заниматься их продюссированием, когда нет инфраструктуры, тогда человек предпочитает заниматься веб-дизайном, к примеру. И это очень понятно. Это не вина этих людей. Как только начнется какая-то жизнь, так сразу на вакантные места придут какие-то люди.

Автор: Ирина Скачко, MediaPost