Бедные бедные люди
Московский районный суд. Полдевятого утра. Толпа стариков дежурит под судной дверью. Бабушки и дедушки с палками и на костылях массово отсуживают копейки, положенные по закону. Их "категория" называется ласково и одновременно грозно - дети войны.
"Не кричать! Тихо!" - орут оттуда. Шум, ругань, по-стариковски. Стоячие поучают друг друга: заводится один - гул на весь этаж. Кто-то занял стул и бросил якорь. "Капустин Виктор Степанович!" - во всю глотку вопит женщина-окошко, выдающая решения.
Посреди зала - стол. Он разделен стеклом, на котором аккуратно, с душой, приклеены образцы исковых заявлений. Под ними на пожелтевших листах в клеточку сгорбившиеся старушки - по-особому, старинному, карябают претензии. "Где-то 700 гривен за год, деточка", - говорит мне о государственном долге одна истица. "М-да...", - думаю я про себя, огорченно. Патриотические мысли - горы, рикы, полоныны - всё это представилось мне вместе с трембитами и унеслось. Глубоко. Вдаль. "А где тут канцелярия, не знаете? Мне по разводу получить", - рассеивает чёрную картину молодой человек, освободившийся от уз. "Шестое окошко", - показываю я не культурно, пальцем, в безнадежную толпу. Вообще мне на другой этаж. Я же пришла не по этому поводу. "...Замолчать! ать-ать-ать!" - слышится эхо из заветного окна, уже на ступеньках. Ищу кабинет. На втором этаже сажусь на стул перед дверью. Они тут одинаковы, таблички: "приймальня", "суддя", а рядом объявления, на А4, шрифтом Тimes New Roman, кегль 72. Истерические такие воззвания. К детям войны. "В СЛУЧАЕ ПОЛУЧЕНИЯ КОПИИ ПОСТАНОВЛЕНИЯ СУДА ПО ПОЧТЕ, ПО ВЫДАЧЕ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ЛИСТА, ОБРАЩАТЬСЯ В КАНЦЕЛЯРИЮ СУДА!!!" - подчеркнуто и три восклицательных знака. Ожидая, я стала свидетелем пяти мини-скандалов. Секретари, помощники судей из деловых приёмных выбегают и громко-громко, срываясь, объясняют старикам - то же, что и в объявлениях. Таким же почерком. "А там сказали - сюда!" - то уверенно, то чуть не плача говорит женщина в сером платочке. Конец этих историй всегда один: хлопок дверью с той стороны и горе неудовлетворения с этой. "Черт знает что!" - поддерживают бабулю "коллеги". Сплочённость и в то же время разобщённость некоторых из них грандиозна. Вот они шепчутся о секретах быстрого получения исполнительного листа. Чуть по коридору - ссора. Дедушка с клетчатой сумкой влез вперед. Cтрогая обиженная бабушка в берете и подведенными бровями корит старика. Его так и хочется защитить. Он не нарочно. Он потерялся. Секретарь за дверью не унимается: "Ждите постановления суда по почте! Мы послали заказным письмом! Заказным письмом!" Бабули не понимают этих процедур. Иногда, кажется, умышленно. Такой вампиризм - пить кровь из судебных работников. "Страна ж проклятая!" А потом примеряешь на себя, на своих родственников... А что если эти 700 в год - едиственные гроши? "Бардак. Добить решили", - говорит кто-то. "Трындец", - вырывается у меня. Я прогуливаю лекцию мировой литературы. Мы сейчас проходим постмодернизм. Европа, идеи всякие. Там им на лекции я завидую. Я не ною, не подумайте, я осознанно хожу на задания. Но при таком раскладе хочется учиться - много, сытно - и ехать отсюда далеко-далеко. Кажется, впервые так сильно.
Что я рассказываю, вы, наверное, знаете. С часу до двух в счастливом окошке перерыв. Народ разошёлся, меня попустило. Антракт.