Всегда приятно получать от Вас письмо. Волнительно как-то, знаете. Я его даже не сразу читаю. Как говорится, оттягиваю удовольствие. Но удовольствие получаю всегда. Причём безо всяких сетов с бионами. Самое настоящее, естественное. Удовольствие без ГМО.
Мы читали с Вами роман «Нет». Интересное произведение, непростое, местами тяжёлое. Полифоничность, действительно, удивительная. А то, что все герои остались на распутье, после того как каждый сделал «сложнейший моральный выбор», — так это нормальная ситуация. Вам ли этого не знать.
О чём роман? Порно? Однозначно — нет! Вы не относите его к жанру фантастики напрасно. Кто-то тонко заметил, что хорошая литература всегда маскируется под фантастику. Так что формально и условно — это фантастика. А что ещё существует сегодня, кроме формальностей и условностей? Интересоваться этим так же нелепо, как и тем, чем в свободное от работы время занимаются немецкие сантехники из старых порнофильмов.
«Если ползать по строчкам чуткой букашкой, как и положено брату нашему читателю, очень быстро станет ясно: книга эта о любви и боли, о боли и любви».
Вот такое авторское определение. Самым интересным является вопрос: а бывает ли любовь без боли? — «Нет». Может ли эта боль разрушить, убить? — «Нет». И здесь как никогда актуальным является тезис из другой книги Горалик «Недетская еда: Без сладкого» о том, что всё, что не убивает нас, делает нас инвалидами. А никак не сильнее, как бы этого ни хотелось.
Один известный критик сказал, что этот роман об очень усталых людях, которые возвращаются к старым ценностям, потому что никакие новые уже «не вставляют». И ещё это проза о женщине в большом городе. Знаете, могу согласиться. Я вообще думаю, что это женский роман (а кто сказал, что женский роман — это «Анжелика в плену у ангелов» и прочая ерунда с плоскими сказочными сюжетами?).
И фантастический порноэлемент в романе оправдан, потому что давно известно: порнография лжёт о женщинах, но говорит правду о мужчинах. Именно ОНА, а не ОН выходит утром на кухню и видит баночку из-под йогурта, которая лежит на боку, потому что её повалила оставленная внутри ложка (ОН, как всегда, не выкинул баночку и ложку не убрал). Именно ОНА говорит, что это всё, чего ОНА хочет от жизни, — каждое утро думать: чёрт, ОН опять не выкинул баночку!
Вы можете себе представить, Наталья Борисовна, чтобы то же самое говорил ОН о НЕЙ? Тем более, чтобы это было всё, чего ОН хочет от жизни. То-то же! А ещё клевещут, что женщине от мужчины нужно только одно: ВСЁ.
Мы умеем быть обязанными любимому человеку своим счастьем. Кстати, Лессинг говорил, что не хотеть быть обязанным тем, кого любим, — это непростительная гордость. Вот на этом умении и отсутствии гордости, наверное, и строится вся наша нравственная парадигма, как Вы её называете, Наталья Борисовна.
А то, что нас с Вами всё никак не отпускает «Маленький принц», так я Вам скажу — тоже как-то симптоматично. Вариаций на тему приручения у нас уже с Вами множество: от «мы в ответе за того, кто приручил нас» — до Вашего последнего, с усилением, конкретизацией и мягкой провокационностью: «ты в ответе за меня, потому что я приручился». Я Вам более того скажу, Наталья Борисовна, только Вы не расстраивайтесь от такой беспощадной правды: вот мы с Вами лично, так сказать, в ответе даже за тех, кого вовремя не послали. И таких, как мы, много.
Конечно, роман о любви. Но всё же, наверное, больше о боли, которую тоже фантастическим образом можно записывать на новый носитель. Вспомните «S.N.U.F.F.» Пелевина. Его сура, искусственная женщина, была выставлена на максимальную духовность и максимальное сучество. Любопытная комбинация.
О боли так же просто, пронзительно, узнаваемо, точно.
«...правильные мальчики не водятся в ночных клубах. Они встречаются тебе так: ты идёшь по парку, вернее, ты бежишь по парку больницы, потому что маме только что сделали простую операцию — кажется, это был аппендицит, — и буквально сбиваешь с ног молоденького практиканта с такими прекрасными синими глазами — и даже не извиняешься, а спрашиваешь, где палата, и он помогает тебе найти, а потом пьёт с тобой мерзкий больничный кофе, а потом живёт с тобой 7 лет, а потом встаёт и уходит».
Вот так. Ужас. Так сказать, семь лет баночку от йогурта не убирал, а потом одним утром ни баночки, ни ложечки, ни его самого. (И даже если вернётся — «осадок всё равно останется».) Кстати, сам автор, Сергей Кузнецов, говорил в одном из интервью, что «Нет» — это
«...роман про людей, почти каждый из которых в какой–то момент сталкивается с ужасом и продолжает жить. Они не ломаются, не уходят в монастырь, не кончают собой, а продолжают жить и заниматься теми же делами, которыми занимались раньше. Это история повседневного ужаса. История того, что в любой момент ужас может случиться с тобой — и не следует надеяться, что он сильно изменит твою жизнь».
Может случиться. Или уже случился. Обратите внимание, как часто мы произносим слово «ужас». Как Вы могли сомневаться, Наталья Борисовна, соглашусь ли я с Вами относительно того, что мы идём в мир очень логичного и нерадостного будущего?
Только скажу Вам, что Ваше «впору вздрогнуть и повзрослеть» — уж очень романтичный подход. Вздрагивали до конвульсий, взрослели до неприличия быстро. И что? «Что будет с Родиной и с нами?» В чём спасение? В любви? К себе? Близкому? Другому? Родине? А ведь, согласитесь, как беспощадно точно в романе:
«Я понимаю, что патриотизм должен быть не таким, а что ли, небрезгливым, как любовь, когда любимой женщине можно, ну, клизму поставить во время там запора. Я не могу относиться к этой стране так: если заставить меня подойти к ней с клизмой, мне станет дурно, да, я отдаю себе отчёт. Но я странным образом при этом совершенно не готов воспринимать её как бессмысленное грязное существо».
О какой стране идёт речь? Да о каждой, наверное. Только степень запора, прошу прощения, у всех разная. Да и от размера клизмы «профессиональных патриотов» может и страны не остаться.
«Всё, что мы можем, — это любить. Зато пока мы это можем, найдётся ли сила, сумма или соблазн сильнее?» — говорите Вы. Найдётся. Увы! Потому что «невозможно оставаться некупленным, если тебя покупают», находим в романе. Обратите внимание, как предельно точно: «некупленным», а не «продажным». Все мы жертвы спроса. И в жизни, и в любви. А «единственный способ не быть жертвой — это быть палачом», — цитата из «Нет».
Жестковато как-то. Не хочется. И как при этой модели быть вместе? Вспомнилась замечательная притча: «Не иди позади меня — возможно, я не поведу тебя. Не иди впереди меня — возможно, я не последую за тобой. Иди рядом, и мы будем вместе». Так что счастье всегда рядом. Главное — знать, с кем.
Прощаюсь. Что будем читать дальше, Наталья Борисовна? Лето впереди. Так что список литературы пора обсуждать.
С уважением,
Елена Стронова
Литературные письма. Линор Горалик, Сергей Кузнецов, «Нет» — Наталья Стативко
От редакции: а что читаете Вы? Расскажите об этом на Форуме «МедиаПорт» — десятки читателей в теме Что мы читаем? это уже сделали.
