Web Analytics

MediaPost on-line. Эдуард Симсон: «Турбоатом»: стратегия не продается» (эксклюзивное интервью)

Приватизация Харьковского «Турбоатома», в определенном смысле, будет посерьезнее «Криворожстали». Так считает президент международной консалтинговой группы «UIS» Эдуард Симсон, сотрудничавший с «Турбоатомом» много лет сначала как ученый, а позже как координатор украинско-американской программы «Харьковская инициатива». Что общего в приватизации двух промышленных гигантов, и в чем различие? Как оценить «Турбоатом»? Какая вероятность, что на сей раз 75, 22% харьковского завода, принадлежащие государству, все-таки будут проданы? Читайте в эксклюзивном интервью доктора технических наук, Лауреата Госпремии Украины Эдуарда Симсона.

- Харьков, конечно, мало что получит от той закулисной игры, которая идет сейчас вокруг «Турбоатома». Отдельные лица получат, возможно, какие-то преференции, какие-то дивиденды, а Харьков как таковой - ничего не получит. Без преувеличения можно сказать, что «Турбоатом» - это не только его рабочие места, это не только его местные налоги (что тоже немаловажно), но это, как минимум, еще пяток предприятий, которые в значительной, в решающей степени зависят от судьбы «Турбоатома», это огромная часть науки, это уровень образования, его качества: или это будут книжки и компьютерные файлы о том, как делаются современные машины, или это будет образование, построенное на живом современном производстве. Для Харькова это колоссальной важности решение. Это первое, что заставляет меня к этому относиться не бесстрастно, как формального аналитика и специалиста. Второй момент, «Турбоатом» - это стратегическое предприятие. Стратегическое в том сермяжном смысле слова, что от его участия в тех или иных контрактах зависят некие внешнеполитические вопросы. То есть это предприятие является еще и инструментом внешней политики. Поэтому я не очень понимаю, как может судьба «Турбоатома» и его приватизации определяться в отрыве от этих стратегических моментов. Помните историю с Бушерским контрактом и с «Харьковской инициативой»? Тогда Леонид Данилыч (Кучма – Е.Л.) поднял трубку и сказал директору Анатолию Бугайцу, чтобы этот контракт в течение суток, когда Мадлен Олбрайт горе-памятного 8 марта приехала в Украину, был разорван. И так и было. К пяти часам вечера был оформлен разрыв. Из-за отказа участвовать в этом контракте Украина в лице «Турбоатома» подвела российских генподрядчиков. Это создало серьезные сложности и отбросило на несколько лет россиян, которые выполняли этот контракт, и, конечно, Харьков, потерявший больше, чем 250 млн. долл., - потерявший бизнес-динамику и репутацию ответственного промышленного партнера. Но в общем-то, если отвлечься от процедуры, все было логично. Государство владеет, государство – в лице Президента, правда, минуя какие-то формальности, - решает. Если таким предприятием владеет корпорация, то каким образом Президент страны даже получив жесткий оклик со стороны мировой державы, как он может реализовать свое желание или нежелание, чтобы «Турбоатом» участвовал или не участвовал в каком-то атомном проекте какой-то другой страны?

Ну, если корпорация отечественная, то это теоретически возможно...

- У нас нет такой корпорации, которая могла бы купить «Турбоатом» плодотворно. Вопрос о приватизации «Турбоатома» имеет плоскость глобальную. В зависимости от того, в чьих руках находится это предприятие, могут по-разному складываться те или иные глобальные проекты, связанные с атомным производством. Бушерский контракт, Вы помните, там же никто не делал атомное оружие. Там была атомная станция, оборудование для нее. Но побочным результатом, побочным следствием работы атомной электростанции теоретически может быть атомное производство. Это то, что называется технологии двойного назначения. Речь шла об этих технологиях в Иране, в «плохой» - с точки зрения Соединенных Штатов – стране. И из-за этого развернулись такие события вокруг «Турбоатома». Этот уровень значимости отсутствует у любого другого харьковского завода, даже у авиационного. Харьковский авиазавод - это более «спокойное», более рыночное предприятие.

Это ведь факт, что за всю историю Харькова такое количество высших государственных чиновников США и Украины, как за 2 года «Харьковской Инициативы» не приезжало никогда. Никогда Харьков не был так упоминаем в мировой прессе. Это – факт. Впрочем, как и быстрое исчезновение серьезных фирм и украинско-американских планов, как только «опасность» миновала и контракт ушел в прошлое. Более того, сейчас проводят какую-то параллель с продажей «Криворожстали». Конечно, они несоизмеримы - вроде бы. По размеру несоизмеримы, а по важности - не то, что соизмеримы, а наоборот. Что такое «Криворожсталь»? Ну, металл, ну игра на рынке металла. Но экспорт-импорт металла – не тот вопрос. Он важный, но он сырьевой. Это не вопрос «плохой страны» и неприятностей из-за «нехороших дядечек», получающих якобы ядерное оружие. «Турбоатом» - это способ зафиксировать свою позицию на международной арене, это способ сказать «да» или «нет», «да, конечно, господин Буш, мы не играем в эту игру» или «нет, мы играем в эту игру». Повторяю, «Турбоатом» - это один из инструментов внешней политики. И цену его определять надо соответственно. Это смешно разговаривать о цене «Турбоатома» с обычных позиций определения стоимости бизнеса. Слава Богу, мы научились подсчитывать стоимость предприятия не по остаточной стоимости зданий и станков, а по рыночным критериям. Но здесь даже этот метод неправильный. Это не вполне рыночная сфера, она еще и стратегическая. А сколько стоят стратегические вопросы, харьковские эксперты вам не скажут. Это надо спросить людей из Госдепа, из окружения Путина, сколько стоят стратегические вопросы. Безумные деньги!

Ну и потом, эффективное владение – управление таким предприятием предполагает наличие скоординированной цепочки как технологической, так и маркетинговой, финансовой. Смотрите, как вредит делу разногласия, если не сказать больше между основными смежниками «Турбоатом» и «Электротяжмаш». И это при том, что они не только в управлении одного государства, но и в одном городе!

И то, что в рамках госсобственности предприятия зачастую разворовываются (увы, это правда) не может, тем не менее, служить решающим аргументом, - так делайте, чтобы не разворовывалось. Ведь под такую логику можно всю страну продать – разворовывается. Такая логика – признание того, что Страны нет. Управлять стратегическими предприятиями – прерогатива, право и обязанность Державы

Кто, с Вашей точки зрения, заинтересован, в продаже «Турбоатома»?

- Перечисляю: заинтересованы Соединенные Штаты, чтобы убрать нервы Бушерского контракта номер два, какого-нибудь пакистанского контракта, индийского - мало ли какие «завтра» - будут «плохие страны». Не нужно им держать на поле эти факторы. Тем более, что «Турбоатом» прибыльный, но это второй вопрос, я думаю. Для такой страны, как Соединенные Штаты, для такой корпорации, как «Дженерал Электрик», которая остается номер один в списке мировых корпораций, чтобы не происходило в мире, - для них ведь стратегические вопросы прежде всего. Россия заинтересована? Заинтересована. Примерно в таком же плане. Это амбиции России – не будем терять время – все понятно. Стоит сказать «амбиции России» и все понятно. После истории с Бушерским контрактом Россия приняла жесткое решение сделать аналогичное предприятие, чтобы не зависеть от харьковчан, от Украины.
До сих пор не сделала.
- До сих пор не сделала. Но это тоже дело не пяти минут, хотя оно движется.

Как Вы оцениваете шансы группы Константина Григоришина, которая сейчас контролирует больше 14% предприятия?

- Я всерьез это не воспринимаю. Приватизацию «Турбоатома» всерьез целиком под контроль Григоришина не воспринимаю. Я не знаю, как именно это не сложится, но оно не сложится, не должно сложиться. Разве что, если группа Григоришина будет проводником и исполнителем интересов «Силовых машин», но тогда надо говорить о них, а не о группе Григоришина. А что остается кроме перечисленного? Остается маленькая возня менеджеров, чиновников, местных и киевских, за свои интересы. Ну, она никогда не исчезнет. Но опять-таки это не игроки на приватизацию. Игроки - это Соединенные Штаты и Россия, их интересы адекватны роли «Турботатома», есть еще Европа. То есть это может быть и американская «Дженерал Электрик», и немецкий «Сименс» и французский «Альстом», и «Эй-Би-Би». Хотя для Америки, наверное, было бы лучше всего, если бы это была американская компания. Стратегические интересы России будут скорее всего отражены «Силовыми машинами». Там часть в государственной собственности, а вторая часть - как бы частная, но Вы понимаете, что основные российские бизнесмены движутся плотной группкой вокруг руководства России. Кто не движется – тот не основной, тот чего-то не понял. В целом «Силовые машины» – это компания, которая отражает интересы государства. Ну а то, что планкой ниже – да, есть интересы Григоришина, тех людей, которые в Украине с ним сотрудничают, расширить сделанный шаг. Но это по Станиславскому: не верю. Не верю, что дадут Григоришину купить «Турбоатом». Причем не столько Фонд госимущества Украины, сколько «Большие игроки».

Есть вариант, что будут прописаны условия под определенного покупателя, как это было при первой продаже «Криворожстали»...

- Нет, это невозможно. Это нереально. Продажа будет или открытая, в духе того, что Юлия Владимировна проповедует в виде открытых торгов, либо ее не будет вообще. Продажа «Турбоатома» все-таки должна быть достаточно прозрачной.

Вы могли бы все-таки попытаться спрогнозировать стоимость пакета в случае проведения открытых торгов?

- Ну, давайте пофантазируем. Номинальная стоимость госпакета около восьмидесяти миллионов гривень. Я слышал в Киеве дискуссии о том, что цена может дойти до полумиллиарда – до 400-500 миллионов долларов. Моя точка зрения, что это, конечно же, совершенно смешная цифра.
Почему?
- Я Вам объясню логику. Один тезис, самый важный, я уже назвал: это то предприятие, которое может «нервировать» глобальную ситуацию в мире. И неправильно оценивать это просто по меркам бизнеса, как печенье или электромоторы: какой объем рынка, какая реализация, какая прибыль и так далее...В стратегических вопросах эти расчеты «цены по бизнесу» не работают. Цифра 400 миллионов, которую называют как верхнюю границу, на мой взгляд, совершенно смешна. Это стратегический вопрос, и сколько ты сумеешь взять правильно его «разыграв», столько и дадут. Если ты правдоподобно играешь на нервах у сильных стран – в хорошем смысле играешь, без авантюры, в том смысле, что заберите, чтобы покойно вам было. Потому что ни для Соединенных Штатов, ни для России 400 миллионов или полтора миллиарда – это не вопрос, Вы понимаете. Это совершенно не те деньги, которые были бы соизмеримы с мировой политикой. Второй момент. Если посмотреть на прогнозы развития атомного машиностроения как следствия развития атомной энергетики в России, Китае, во всем мире, то в ближайшие 5-7 лет «Турбоатом» может продемонстрировать совсем другие показатели. Субботин (Виктор Субботин – гендиректор «Турбоатома» - Е.Л.) сказал как-то, что предприятие было построено под миллиард долларов годового оборота. Сейчас у них 300-400 миллионов гривень. Думаю, четырех, пятикратное увеличение объемов не является фантазией. То есть его нужно оценивать с учетом перспективы развития. Любой бизнесмен вам скажет, что предприятие если уж решено продавать (ну не умеем управлять), то продавать на волне успеха, когда в цену можно вкладывать динамику роста, а не текущие неприятности. И, наконец, третий довод. Я помню, что производственные площади «Турбоатома» 200 тысяч квадратных метров. Если я умножу даже на две тысячи долларов, цену торговой площади, которая сегодня есть в городе, то я получу 400 миллионов долларов. Другими словами: выбрасываем все мозги, выбрасываем турбины, зовем туда наших и не наших торгашей, делаем хороший ТРЦ. Москва б сделала, та, может быть, и по четыре тысячи квадрат заберет и сделает такой мощный торгово-развлекательный центр! С другой стороны нам могут сказать: вы чего, да у вас там 300 миллионов гривень годового оборота, у вас болтается рентабельность в районе 10%! Отсюда вывод: может, не надо продавать, если не можем взять правильную цену? Предположим, мы с Вами владеем «Турбоатомом». Прибыль приносит? Приносит. Хочется больше? Конечно. Но приносит, заметьте, не отбирает деньги. Активы растут сами по себе. А если мы с Вами продадим «Турбоатом», мы куда вырученные деньги денем? В банк положим? В хорошем банке высоких процентов не будет под такие суммы. 6-7% - это будет наш доход. Будем искать, куда их вложить. Что мы купим адекватное на эти деньги? За полмиллиарда долларов сегодня ничего серьезного в промышленном плане не купишь. Мы же не можем проедать деньги от стратегической экономики!

Но насколько я понимаю, планируется именно проедание – поступления от приватизации правительство планирует направить в том числе и на выплату компенсаций вкладчикам Сбербанка.

- Не комментирую эти вещи. Я говорю о хозяйском отношении. Если продаешь, надо что-то покупать. Но за эти деньги ничего нельзя купить, нельзя построить, раздвинуть рынок, создать новое хай-тэк производство. Невозможно – это не те деньги.

Как Вы оцениваете вероятность продажи «Турбоатома»?

- Выше пятидесяти процентов. У Юлии Владимировны и у Президента есть совокупность важнейших для них обязательств, которые перевешивают. Шума будет много. Кстати, Харьков не шумит. Харьков спит, и его руководство тоже. Хотя в этом вопросе - в вопросе недопущения приватизации - как ни странно совпадают интересы и у губернатора, и у Субботина. Харьков мог бы объединиться против продажи «Турбоатома», и с этим было бы сложно бороться. Но никакого процесса не происходит. Поэтому мне кажется – увы!- больше 50% вероятность, что завод продадут. Но если все-таки его не продадут, государство должно организовать очень эффективный менеджмент.

Автор: Елена Львова