Фонтаны, оранжерея, мини-зоопарк, в казарме - хороший ремонт. Двадцать пятая исправительная колония - учреждение показательное, с гордостью говорят руководители. О ЧП, которое произошло здесь в начале недели, говорят небрежно. Начальство уверено: молодые люди сами не знают, зачем нанесли себе увечья. Александр Кизим - он начальник областного управления исполнения наказаний - поступок заключенных называет «микро-акцией протеста».
Александр Кизим, начальник обл. управления исполнения наказаний: «Даже формальных причин, которые могли бы послужить мотивом или поводом - я не увидел. Ну, на вопрос, скажем, что послужило, что тебе мешало? Один говорит: тяжелая работа, другой - мы устаем от ежедневной двухчасовой отработки. Ну, извините, пожалуйста, это своеобразная такая акция, прихоть... Почему мы должны вокруг него все суетиться?! А может быть, в этот момент нужно было вызвать скорую для беременной женщины? А мы должны этого господина ублажать, приезжать. Что тебе, Коля, Вася, плохо?»
В понедельник днем, после окончания рабочей смены в колонии три человека разрезали себе животы, еще один - грудь и голову. Оружие: сломанный пополам электрод - железный прут, его используют при сварке металла.
Руководство колонии настаивает: остальные заключенные - их здесь полторы тысячи - уже осудили бунтовщиков. В свою поддержку начальство предлагает прессе записать интервью с несколькими осужденными. Эти люди обвиняют «несогласных» в глупости. Причинами инцидента, настаивают заключенные, не интересовались.
Александр Катасонов, осужденный: «Таким не место возле нас. Мы зарабатываем себе УДО (условно-досрочное освобождение – ред.), работаем, стараемся не нарушать режим. А они нас пытаются сбить нас с этого».
Евгений Поляков, осужденный: «Они сами даже не могут толком ответить, зачем это сделали. Они сами даже не могут конкретно ответить! Просто накормили, напоили, ну, скажем так, грубо, бесятся».
Из четырех осужденных, которые ранили себя, общаться согласен только один. Антон Михайличенко начинает с предисловия. Видит, что приехал журналист не только местного телевидения, но и национального канала, и обещает рассказать правду. Уверяет: до этого всем - и харьковским журналистам и правоохранителям - врал. Слова Антона - сенсация, в первую очередь, для начальства колонии.
Антон Михайличенко, осужденный: «Устал работать в две смены . По двенадцать часов каждый день работать... Сложная работа. Я два с половиной года так трудился, больше не могу так делать. Я устал уже так работать».
Корреспондент: «Вы обращались к администрации, чтобы вам более легкую работу дали?»
Антон Михайличенко, осужденный: «Если обращаться к администрации, они просто прибьют или уволокут в изолятор, легкой работы они не дадут».
Корреспондент: «А были случаи, что кого-то били?»
Антон Михайличенко, осужденный: «Конечно, были. Вот, если вы видите у меня пятно под глазом, это меня Ольховский бил шестого числа».
Корреспондент: «Кто это?»
Антон Михайличенко, осужденный: «Начальник безопасности».
Корреспондент: «За что?»
Антон Михайличенко, осужденный: «За то, что проколол себя вот здесь. Он хотел, чтобы я подписал бумагу, на которой ничего не было. Я не подписывал».
Руководство Алексеевской колонии опровергает слова Антона. У всех заключенных, говорит зам. начальника колонии Борис Андрейко, рабочий день - восемь часов. В общении со всеми осужденными работники учреждения не выходят за рамки устава, а, значит, и не нарушают прав заключенных. На обвинение Антона Михайличенко руководитель колонии отвечает: Антон всегда работал из-под палки.
Борис Андрейко, первый зам. начальника 25-ой колонии: «Этот осужденный не выполнял нормы выработки, вот он при норме около 60 полотенцесушителей, он делает их 5-6. К нему бригадир подходит и говорит: «почему вы не выполняете норму выработки?». Значит, он говорит, что к нему применялись какие-то меры физического, психологического воздействия или там еще что? Значит, к нему никакие меры не применялись!»
Этот человек попросил не называть его имени и не показывать лицо. Он несколько лет проработал в одной из колоний Харькова. Уверяет: ни начальству учреждения, ни бунтующим заключенным - слепо верить нельзя. В подобных инцидентах правду отыскать невозможно, уверен он, - сила человеческого фактора. В колониях, объясняет экс-сотрудник ведомства, есть разные люди: и по ту, и по другую сторону решетки.
Есть заключенные, которые готовы нанести себе увечья в пику администрации учреждения или чтобы не работать. На вопрос: бьют ли осужденных работники колоний, он отвечает: «все бывает».
Бывший сотрудник одной из харьковских колоний: «По сути – это государство в государстве. И, естественно, там есть свои писаные и неписаные правила поведения. И, естественно, если возникает какой-то конфликт, то выноситься, скажем так, на суд общественности он просто не будет. Поэтому до конца узнать правду о каком-то инциденте... можно лишь только частично».
Сейчас подробности ЧП в Алексеевской колонии выясняют две прокуратуры - областная и профильная, которая следит за соблюдением закона в подобных учреждениях. И комиссия департамента исполнения наказаний.
Где был инспектор, который следит за осужденными в цеху, и понесут ли наказание четверо несогласных - будет известно на следующей неделе, обещает Александр Кизим.
Его мнение: подобных случаев вообще не было бы, если в уставе был пункт: «при нанесении себе увечий осужденные должны лечиться за свой счет, а дни в медчасти не засчитывать в срок наказания».
