Бельё Советов

Вот, правда, зачем женщине соблазнительное неглиже, если любое проявление сексуальности положено клеймить позором? 

Не вопрос

Мне на глаза попался труд под названием «Половой вопрос в условиях советской общественности», вышедший из-под пера Арона Борисовича Залкинда в 1926 году. Каждая из 12 заповедей строителя коммунизма, которую он включал, — порицала женственность; три из них осуждали «дополнительные стимулы в половом влечении», чем и являлось, по сути, женское неглиже; а одна напрямую приравнивала красивое нижнее бельё к извращению. 

XI. Не должно быть половых извращений. 

«Всякое половое извращение, ослабляя центральное половое содержание, отражается вместе с тем и на качестве потомства, и на всем развитии половых отношений между партнерами. Половые извращения всегда указывают на грубый перегиб половой жизни в сторону голой чувственности, на резкий недостаток социально-любовных стимулов в половом влечении.

Половая жизнь извращенного лишена тех творчески регулирующих элементов, которые характеризуют собою нормальные половые отношения: требования все нового и нового разнообразия, зависимость от случайных раздражений и случайных настроений становятся у извращенного действительно огромными (...)

Всеми силами класс должен стараться вправить извращенного в русло нормальных половых переживаний.

«Лейтмотив» брошюры Залкинда о том, что революция 1917 года «решила» и половой вопрос, оправдывал открытое государственное вмешательство в личную жизнь подданных. А госмонополия в выборе фасона нижнего белья была одним из инструментов «вправления в русло нормальных»: по решению партии граждане имели право на определённые трусы и лифчик.

Одинаково безобразное исподнее не давало повода для «разговоров» — маркер «нормальности» массово болтался перед глазами на верёвках общих кухонь коммунальных квартир. При этом производство белья оставалось «засекреченным объектом», словно оружие массового поражения: на фабриках-изготовителях в советское время не делали снимков сигнальных образцов. 

Арена «баталий»

В дореволюционной России начала ХХ века царил культ нижнего платья — разнообразие и мастерство, с которым оно было выполнено, поражает: модницы буквально купались в пене из кружев — ими щедро были отделаны лифы, нижние блузы и юбки, подвязки и пояса для чулок, ночные сорочки. Бельё преподносили в дар молодожёнам, оно было обязательной частью девичьего приданого.  

Дворянки, мещанки и прочие городские жительницы могли заказать нижнее бельё белошвейкам, которых в дореволюционной России было огромное множество, или же купить готовое нижнее платье в частных ателье. Массово, на крупных швейных предприятиях, до революции отшивались только обмундирование и испод для воинских и инженерных частей. Единственный вид «одёжного» госзаказа.

На рубеже веков были созданы новые журналы мод, домоводства и рукоделия, рассчитанные на массовую аудиторию. Значительная их часть была посвящена нижнему белью — с подробным руководством о том, как сшить коротенькие, по моде, штанишки или выполнить изящную вышивку в нужном месте. Благодаря шагнувшим вперёд полиграфическим технологиям, издания были отменно иллюстрированы фотографиями и высококачественными репродукциями.

Первые послереволюционные годы большевики очень старательно и агрессивно вытесняли всё, что хоть как-то напоминало о роскоши и излишестве царских времён — буржуазное было объявлено вне закона. Предприятия текстильной промышленности, стремительно развивавшейся в конце XIX — начале XX веков, были экспроприированы. И на пользу отрасли это явно не пошло.

В руках новых хозяев она была окончательно «задавлена» военными заказами — на смену изящным шелкам и тонким тканям пришли грубые льняные и шерстяные полотна, бязь и солдатское сукно. В эпоху военного коммунизма фабрики из последних сил обеспечивали военно-революционные нужды, составляющие 80% всего рынка. В том числе и те, которые были переведены в разряд бельевых. К примеру, из четырёх отшиваемых ими видов кальсон только один назывался гражданским.

Немногочисленные заказы, размещённые государством для мирного населения, включали в себя убогие мужские нижние рубахи и скудный женский набор из панталон и одного вида бюстгальтера. Никаких кружев, неприспособленных к самоотверженному труду большевички. Красивое, женственное неглиже уходит в «подполье» — дамы с деньгами заказывали его у надомниц, те, кто был обучен культуре шитья с детства, справлялись самостоятельно. Для неумёх без средств вариантов не было — донашивали «остатки былой роскоши».

Конечно, аскетичность и бедность одежды объяснялась не только идеологическим отрицанием «старого мира»: едва ли не в большей степени свою роль сыграли тяжелейшие экономические последствия разрухи, в которой оказалась страна после революции и гражданской войны.

Где-то между бельём и военным обмундированием затесалась форма для физкультурников — сатиновые трусы и майка без особой разницы между «мужским» и «женским» комплектом. Впрочем, этот «заказ» тоже можно смело считать «оборонным» — ритуальные спортивные парады были призваны продемонстрировать не столько спортивную силу, сколько боевую готовность советских граждан. 

Национализированный сатин и трикотаж на складах армии Советов был в изобилии. Первый шёл на трусы, из второго отшивали майки. Оба атрибута, скроенные по мужским лекалам, символизировали равенство полов. В недалёком будущем этому нехитрому набору было суждено стать основой беспощадного советского «унисекса». 

http://matras-nevod.com.ua/ortopedicheskie-matrasy

Но прежде, чем внешний облик жителей страны был окончательно приведён к «общему знаменателю», случилась неожиданная передышка. 

В начале 20-х годов ХХ века слово «мода» внезапно звучит из уст наркома просвещения Анатолия Васильевича Луначарского. Да, это больше не тлетворные парижские веяния, а собственная «мода победившего пролетариата». И убеждённость в том, что одежда должна соответствовать революционному духу времени, никуда не делась. Но теперь эту идею разрабатывают профессионалы — художники и дизайнеры. В их руках грубый ситчик превращается в «актуальный» текстиль. При этом требуемая заказчиком в лице государства агитационная функция — налицо. 

Орнаменты из нефтяных вышек, силуэтов заводов, тракторов и танков — позже машинные вышивки в стиле «шарики-подшипники» появились и на нижнем белье.

К задаче конструирования одежды для нового человека — единицы, свободной от излишеств и мещанства, которая должна строить коммунизм ни на что не отвлекаясь, — художники тоже подходят творчески. Популярный «тренд» — одежда-трансформер.

На «растерзание» молодым модельерам была отдана и прозодежда^*Составлено из сокращения слова производственный и слова одежда. Одежда, выдаваемая работающим на производстве за счет предприятия для предохранения обычной одежды от грязи и самих работающих от повреждений; рабочий костюм.. Её разрабатывали для пожарного, строителя, продавца, сотрудника кислотной промышленности, полярника и даже актёра.

В повседневную жизнь одёжное разнообразие возвращает решение товарища Ленина временно перейти от военного коммунизма к новой экономической политике — НЭПу, который возрождает право на частное предпринимательство.

Бельевое послабление коснулось в основном обеспеченных и «сановных». Жёны ответственных партийных работников и крупных военачальников теперь запросто могли заказывать неглиже по каталогам из Франции.

Жён менее влиятельных мужей, но при деньгах радовали легализированные белошвейки и модистки, которые вышли из подполья. Дамский гардероб пополняется батистовыми, шёлковыми, шифоновыми комбинациями, панталонами, бюстгальтерами и корсетами. Не успевшие забыться рюши, воланы, ленты и кружево обильно украшают невероятных цветов неглиже, в моде одновременно чёрный, зелёный, голубой, розовый и лососевый. Индивидуальное нижнее бельё, с точки зрения качества, было вне конкуренции, но из-за дороговизны — многим недоступно.

Фабричное производство нижнего белья тоже присутствует. Работают два треста — «Мосбельё» и «Ленбельё»: их изделия не уступали качеством заграничным прелестям, но стоили гораздо дешевле. Правда, это совсем не значило, что они были доступными. На пути женских желаний в этом случае стояла советская «распределительная система». Подобный класс продукции предназначался для номенклатурных работников и творческой элиты, по неофициальным каналам батист и маркизет доставались также работникам «хлебных мест». 

Московский и ленинградский тресты использовали наработки знаковых художников эпохи конструктивизма — Веры Мухиной, Варвары Степановой, Александры Экстер и многих других. В это время недолгой творческой свободы Россия становится центром мировой художественной активности.

Тресты начинают отшивать совершенно новые образцы нижнего платья, в стиле кубизма, которые «исподом» язык не поворачивается назвать. В истории моды это было буквально мгновение, но какое! Бельё Советов — на высоте.

«Подышать» фантазировавшим для трестов художникам дали недолго — двадцатые и ещё немного тридцатые годы. Сами тресты «Ленбельё» и «Мосбельё» продолжали работать почти до Второй мировой войны, обеспечивая уже не авангардным, но вполне пристойным нижним бельём партийную верхушку и официальную творческую среду.

ОСТ им в помощь

Народ-труженик временный бельевой рай если и заметил, то воспользоваться его возможностями вряд ли был в состоянии. А потому вопрос массового производства белья по-прежнему оставался на повестке дня. Зарубежные инвестиции и вернувшиеся во времена НЭПа к управлению фабрик спецы основательно укрепили текстильную промышленность. После отмены новой экономической политики обновлённые производственные мощности очень пригодились Советам, взявшим курс на индустриализацию.

http://matras-nevod.com.ua

Ответственное задание партии снабдить всех трудящихся удобным и гигиеничным бельём должен был обеспечить главный комитет швейной промышленности, который объединил под своим началом территориальные тресты в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске и Баку.

Казалось бы, «удобное и гигиеничное» — не антоним к «женственному и красивому», но изыски и вольности плохо укладывались в «стандарт», на основе которого строилось всё советское производство. 

«7 мая 1926 года был принят первый общесоюзный стандарт ОСТ–1. К 1940 году в СССР действовало около 6 тысяч ГОСТов, а в 1975 году их было уже более 20 тысяч. К 1975 году в Госстандарте СССР было зарегистрировано свыше 15 тысяч ОСТов и свыше 100 тысяч технических условий.»

С 1929 года что носить диктует «Главодежда», под пристальным вниманием которой находилось всё швейное производство. Монополист определяет единственно верную идеологию и для того, что сверху, и для того, что снизу. Тем более что это самое нижнее регулярно демонстрируют «хороводы» физкультурников, олицетворяющие только окрепший к тридцатым годам культ физически развитого и здорового тела. «В здоровом теле — здоровый дух!» Ни слова о красоте.

Именно этот набор спортивного типа «трусы-майка» попал в массовое производство. Полнейшее равноправие — ни полов, ни классов. Справедливости ради отмечу, что бюстгальтер всё же был — предлагалось три размера и два вида: с вытачкой и без.

Женственное нижнее бельё в 30-х годах существовало. Его продолжали выпускать «Мосбельё» и «Ленбельё», а в Ленинграде вдобавок существовало специализированное элитное ателье под названием «Смерть мужьям». Но вам придётся поверить мне на слово.

В отличие от бельевых незамысловатостей «Главодежды», которые можно лицезреть на массе фотографий и полотнах советских художников того времени, бельевые изыски визуализировать мало кому приходило в голову. Возможно, потому, что это было настоящее нижнее бельё, и демонстрация кружев и тонких бретелек была невозможной без определённого подтекста.

Единственное визуальное доказательство, которое мне удалось разыскать, — каталоги трестов «Мосбельё» и «Ленбельё».

Каталоги 1936/37 года — одни из последних для обоих трестов. 

Удивительно, что они просуществовали почти до самых сороковых. СССР в тот момент активно готовился к войне и промышленность была милитаризирована донельзя. Тот же хлопок, который выращивали в Средней Азии, был жизненно необходим для производства бездымного пороха. Из него делали основную составляющую — нитроцеллюлозу. Не забываем, что глава государства, товарищ Сталин, в вопросах одежды был аскетом и мог, как выяснится позже, годами носить штопаные кальсоны и нижнюю рубаху.

О белье забыли до окончания войны.

Дом мод

«Общесоюзный Дом моделей» был создан в 1944 году и расположился в здании бывшей торговой фирмы купца Михайлова на Кузнецком мосту в Москве. 

Уже через два года, в 1946-м, специальным постановлением коллегии Наркомата лёгкой промышленности ему было поручено создание эталонов советской одежды. Там разрабатывались лекала и выкройки, которые поступали на 300 швейных фабрик СССР, а также во все ателье и швейные мастерские страны.

«Общесоюзный Дом моделей» можно считать первым институтом моды в Советском Союзе. Его модные показы не стыдно смотрятся и сегодня.

Другое дело, что, проходя сложный и многоступенчатый путь к конечному потребителю, разработанные модельерами образцы видоизменялись почти до неузнаваемости: удешевляя производство, фабрики упрощали «конструкцию» моделей и выбирали как можно более простые ткани.

О том, как работали фабрики, можно судить вот по этой инструкции, напечатанной в том же 1946 году издательством «ГИЗДМЕСТПРОМ»: «Сборник материалов по производству изделий ширпотреба и бытовому обслуживанию» приводит подробные инструкции по пошиву «бюстгальтера спортивного типа», «женских панталон упрощённого типа», «женских спортивных панталон», «женской дневной сорочки», «женской комбинации», «пояса для поддерживания чулок», «женских трусиков на резинке» и «пояса-трусиков».

Разительный контраст с женщиной в шелках, что улыбается со страниц «официального» журнала мод.

Но это всего лишь часть послевоенного бельевого «отдела». Трофейные фильмы демонстрировали зарубежных актрис в шёлковых комбинациях, пеньюарах и ночных сорочках невиданной красоты. 

Отрывок из немецкого музыкального кинофильма «Девушка моей мечты», 1944 год

Подобные образчики «в натуральную величину» привезли из побеждённой Германии для милых их сердцу дам офицеры Советской армии. С трофейными подарками случались казусы. Советской женщине, даже той, что тысячу раз ходила в кино смотреть на заграничную жизнь, поверить, что шёлк, отделанный кружевом, гипюром и лентами, предназначен для спальни или должен надеваться под платье, было очень сложно. Дамы, случалось, принимали это бельё за вечерние наряды и выходили в них в свет.

Любимый размер 50-х

«Общесоюзный Дом моделей» декларировал равенство и братство, оставаясь при этом островом, почти без сообщения с внешним миром. 

Из отчёта за 1950 год: 

«Советскую моду должны отличать демократизм, массовость, бессословность и общедоступность. В отличие от Запада, где лучшие модельеры удовлетворяют запросы верхушки общества, советские художники в равной степени ориентированы на все категории граждан».

Подавляющее большинство потребительниц советской моды самоотверженно поднимало огромную страну из руин. Одежда, не стесняющая движений, — в эту формулировку в реальной жизни укладывались и демократичность, и бессословность. «Даёшь пятилетку за четыре года!», а в чём даёшь — дело десятое.

Народный идеал женщины — статная дама с широкими бёдрами, объёмной грудью и крепкой спиной. Физический труд изрядно «поработал» над фигурой, но дородность во многом была связана ещё и с неправильным рационом, который в основном состоял из картофеля и хлебобулочных изделий.

Новая женщина — новые стандарты белья. ГОСТ 50-х годов ХХ века стандартизирует всё те же три размера бюстгальтера, а с ними неизменные панталоны — размер 42 предполагал объём торса в 110 сантиметров; нижние рубахи и грации (в народе — «панцири»).

Всё как на подбор — «массовое» и «общедоступное», не только вне класса, но и вне возраста.

Москва-Пекин

Признание Советским Союзом Китайской Народной Республики в 1949 году оставило след в нижнем гардеробе среднестатистической строительницы коммунизма. На мой взгляд — это была чудесная метафора советско-китайских отношений.

Дружба с КНР в первой половине 50-х годов принесла, среди прочего, импорт продовольственных и промышленных товаров, куда вошли дамские байковые панталоны с начёсом. Поначалу эта часть женского туалета была жутким дефицитом. Сумасшедший спрос на них сегодня сложно объяснить — уродливостью эти «трусишки»  ни в чём не уступали отечественным образцам, — но я попробую.

Желанными эти панталоны делали две редких для советского исподнего характеристики: они были шелковистые на ощупь и выпускались в невероятных для советской женщины «девочковых» расцветках — персиковые, нежно-розовые, цвета майского неба и первой зелени. Однозначно — номер один в списке покупок. 

Правду говоря, в этом списке они продержались недолго. Как только поставки наладились и спрос на цветные панталоны был удовлетворён, этот товар немедленно начал вызывать отвращение у ещё вчера гонявшихся за ним женщин. Однако неповоротливой плановой экономике не было до этого никакого дела — и китайские «шёлковые» продолжали «украшать» прилавки советских магазинов.

Изобретательные советские женщины научились использовать «положительные» качества панталон — цвет и ткань. С неудачным сюжетом экспериментировали с помошью ножниц и швейных принадлежностей: панталоны подрезали, делали уже, изменяли их форму, а отдельные мастерицы ухитрялись шить из пары 46-48 размера джемпер или кофточку.

Бельё «на выход»

После смерти Сталина пришла хрущёвская «оттепель». Железный занавес стал чуть-чуть приподниматься — переломный момент для всей советской моды и для нижнего белья в частности. 

В 1957 году в Москве прошёл Международный фестиваль молодёжи и студентов.

Молодёжь, приехавшая в СССР «себя показать», стала для советской строительницы светлого будущего прямым подтверждением, что женственнось существует. По щелчку властных пальцев из-за «железного занавеса» хлынул поток молодых и прекрасных леди в нарядах невиданных расцветок с глубокими декольте, тонкими талиями, короткими юбками, постукивавших шпильками по московским тротуарам. 

Новинки западной моды и изделия, вышедшие с конвейера отечественного легпрома, не поддавались никакому сравнению.

Всеобщее желание заполучить что-нибудь западное в скудный гардероб советского гражданина стало благодатной средой для процветания фарцовщиков. Нелегальный торговый бизнес распространялся по огромному государству со скоростью ОРЗ.

В том же 1957 году на пленарном заседании ЦК КПСС «хозяйка» Москвы, Екатерина Фурцева, с главной трибуны страны заявила: «Каждая советская женщина имеет право на красивый бюст!».

Фурцева была человеком деятельным. Всего-навсего через год её стараниями была создана производственная линия на бельевой фабрике «Черёмушки» в Подмосковье, куда привезли всего один эталонный образец бюстгальтера из ГДР, и по его лекалам создали нижнее бельё для советских женщин.

Но это нововведение не решило вопрос расширения ассортимента до потребностей жительниц СССР.  До середины 80-х годов ХХ века на прилавках — всё те же три размера бюстгальтера: «первый», «второй» и «третий». Слабый пол перешивал лифчики, сообразуя особенностям физиологии, и самостоятельно мастерил «пуш ап», чтобы добавить «форм». 

Следующая пятилетка принесла немало сюрпризов для неискушённой советской женщины: в 1959 году очередным потрясением стал Международный конгресс моды, на котором были представлены наряды модного Дома Dior. Французские манекенщицы в шикарных нарядах прогуливались по центральным улицам Москвы.

А в 1961 году в рамках Международного кинофестиваля Москва принимала знаменитостей со всего мира. Блистали Джина Лоллобриджида и Элизабет Тейлор. 

Для большинства советских женщин эти события стали «точкой невозврата» в идеологическое лоно советского унисекса — началась погоня за красивым неглиже, каждая мечтает стать немного иностранкой.

В ответ на женские чаяния на прилавках стали появляться образцы нижнего белья из дружественных социалистических стран, которые тут же окрестили «бельём на выход»: в нём ходили к врачу, надевали по праздникам и бегали на свидание к любовникам. Прежде отстояв за «комплектом» гигантскую очередь.

Неглиже из Румынии, Венгрии и ГДР, на советский глаз, были вполне в русле желанной западной моды. На то, что вожделенные бра, панталоны, ночные сорочки и комбинации были из искусственных материалов, не «дышали», электризовались, а жёсткие кружева «кусали» самые нежные места, старались не обращать внимания.

Несмотря на бельевой переворот, своих позиций «красоты» отечественной лёгкой промышленности не сдавали.

«Несоблюдение стандарта преследуется по закону» — такая надпись сопровождала каждый ГОСТ. Воплощение «призыва» заполняло прилавки. На дворе конец 50-х — начало 60-х, а в ассортименте отделов белья — по-прежнему панталоны трёх видов: длинные, короткие и панталоны-трусы; и два варианта комбинаций — полуприлегающие и «расширенный стан от верха к низу». 

В разгар сексуальной революции, когда весь мир освоил производство капроновых колгот, советские женщины пришивали чулки из хлопка к трусам. 

Не приходя в сознание. R.I.P.

Минус Первый секретарь — плюс Генеральный секретарь. Эпоха брежневского застоя под негласным лозунгом «Менять, ничего не меняя!» сопровождалась неэффективными реформами, борьбой с инакомыслием, лакировкой действительности и тотальным захваливанием Леонида Ильича.

Очень скоро внешний вид прилавков изменился — товары из магазинов начинают изчезать. Тотальный дефицит. Нижнее женское бельё — снова за гранью интересов советской власти.

Однако видимость изобилия в 70-х — 80-х годах традиционно создаётся.

Всесоюзный институт ассортимента изделий лёгкой промышленности и культуры одежды издаёт методические указания рекомендательного характера о том, каким должен быть ассортимент женского белья. В первую очередь, речь идёт о том, что неглиже должно отвечать существующему спросу.

Выдержка из методического издания «Направления моды 1974»:

«Модная гамма цветов для женского белья и корсетных изделий на 1974 год характеризуется сложностью и чистотой оттенков средней насыщенности.

В группу жёлтых цветов вошли жёлтые оттенки от светлых золотисто-медовых до тёплого жёлтого (чистого, средней насыщенности). В группу зелёных цветов — зелёно-бирюзовые, лимонно-жёлтые (приглушённые), зелёный цвет травы и ярко-зелёный (средней насыщенности).

В группу коричневых цветов — золотисто-коричневые сложных оттенков и зеленовато-коричневые. В группе синих цветов — оттенки гиацинта (светлый и более тёмный), а также синий средней насыщенности. Группа красных состоит из кораллового, тёплого красного, терракотового, цвета брусники и хурмы.

Группа серых цветов характеризуется серебристо-полынными и серебристо-бежевыми оттенками, а также цветом коры осины. Последняя группа — сложные фиолетовые и вишнёвые. Как всегда, остаются классические цвета — белый, чёрный и пастельные.»

Несоответствие, мягко говоря, опубликованных в каталоге иллюстраций и ассортимента соответствующих отделов в универмагах (см. выше) лишний раз подтверждают, что рекомендации остались невыполненными.

На видео — отрывок из сатирического киножурнала «Фитиль»

В конце 80-х начале 90-х годов так и не научившийся нравиться женщинам продукт советской бельевой промышленности был погребён под завалами зарубежного ширпотреба, который партиями в размере объёма клетчатой сумки завозили сотни тысяч челночников.

Одёжный ассортимент того времени и порождаемые им умопомрачительные «тренды» в постсоветских республиках — тема для отдельной статьи, которая обязательно будет мной когда-нибудь написана.

Завершить историю «белья Советов» теоретически можно было бы на том моменте, когда закончился сам Советский Союз.

Понятие «дефицит» испарилось, рассосались очереди, фарцовщики узаконены, у каждой есть выбор в широком диапазоне «от бутика до секонд-хенда», а редкой встрече с товаром, сделанным по ГОСТу, в нынешние времена радуешься (забавно, не так ли?).

Портит этот финальный кадр с героями, красиво уходящими в закат, внезапное всплывающее «окно» с до боли знакомой фразой про «удобное и гигиеничное». 

В феврале 2014 года — спустя 23 года после развала СССР — СМИ сообщили, что на территории стран Таможенного союза (России, Беларуси и Казахстана) запрещено производить, ввозить и продавать «кружевные трусы из синтетических материалов».

Оказалось, что «уровень его гигроскопичности (способности поглощать влагу) не соответствует техническому регламенту Таможенного союза «О безопасности продукции лёгкой промышленности».

«Изделие одежды «трусы» должно обладать уровнем гигроскопичности не меньше 6%, а у синтетических материалов — лишь 3-3,6%», — вот причина бойкота кружевам.

При этом беспокойство государственных борцов за здоровье женского населения на комплекты нижнего белья не распространяется. Комплекты кружевного негигроскопичного и продавать, и привозить, и производить можно, отдельно трусы — нельзя.

Ушли от «совка», говорите. Ну-ну…

Список литературы: О. Гурова «Советское нижнее белье: между идеологией и повседневностью», «Чулки повышенной зебристости»; ГОСТ 2106-51, ГОСТ 822-52, ГОСТ 2106-61, ГОСТ 2106-70, ГОСТ 904-60, ГОСТ 904-69, ГОСТ 11361-65, ГОСТ 6894-60, ГОСТ 6894-69, ГОСТ 904-87; Государственный научно-технический комитет Совета Министров СССР, Москва 1956 год. «Обобщение передовых приёмов труда при пошиве женского белья из основовязаного (вертелочного) полотна»; «Женские пляжные костюмы», КОИЗ 1959 год; Журнал «Текстильная промышленность» №12/1986; Людмила Кибалова, Ольга Гербенова, Милена Ламарова «Иллюстрированная энциклопедия моды», 1987 г. Интервью художника по костюмам В. Севрюковой.