Web Analytics

MediaPost on-line. «Писати мисліте» Ивана Андрусяка: «ты должен быть спиртом, который вмочили в нашатырь»

Иван Андрусяк вошел в литературу в начале 1990-х как участник литобъединения «Новая дегенерация». Студентками на первых курсах филфака мы читали такую маленькую книжечку в мягком переплете – сборник стихов поэтов-«дегенератов» Ивана Андрусяка, Степана Процюка и Ивана Цыпердюка – и пафосно убеждали друг друга, что даааа, вот это настоящий ответ соцреализму… Настоящая поэзия должна быть символичной, герметичной, чтобы читатель погружался в смысл, расшифровывал коды и углублялся в значения… Короче говоря, «а poem should not mean, but be», как утверждал американский модернист Арчибальд Мак-Лиш.

Возможно, мы считали бы так и дальше, но, к счастью, в литературном процессе появились Жадан и «Дискурс модернизма» Соломии Павлычко, и вообще мы выросли, закончили университет и поняли, что гражданский долг совершенно не велит любить поэзию только за то, что она не напоминает тычиновское «Я есть народ, якого правди сила…» :)

Впрочем, Ивану Андрусяку, как он утверждает в одном из интервью, проблемы с восприятием его произведений «до лампочки» – текст якобы нужно воспринимать на уровне ощущений, а не «препарировать холодным скальпелем интеллекта, хорошим для науки». Тем не менее, продолжает автор в интервью электронному изданию «Друг читателя», первичная эмоция должна возбуждать интеллект, ведь «текст без интеллектуального основания – это попса; для меня это, извините, грязь». Таким образом, читать поэзию Ивана Андрусяка – очень ответственное дело: если она не возбудила ваши эмоции, значит, вы глухой к прекрасному человек; если эмоция, в свою очередь, не возбудила интеллект – ну, дальше понятно…

Проще всего, как советуют некоторые недоброжелатели, вообще перестать читать поэзию неомодернистского толка… Но на это мы с вами, дорогие читатели, пойти не можем, ведь наша цель – быть в курсе современного литературного процесса :). А потому хотя бы тезисно рассмотрим новый сборник стихов Ивана Андрусяка «Писати мисліте».

Уже само название книжки настолько символично, что на ее объяснение могут уйти все отведенные для наших скромных заметок тысячи знаков. «Мисліте» – буква церковнославянского алфавита, зигзагообразная, как и вся наша жизнь; а еще – это метафора мыслительного процесса; а еще «писати мисліте» – это двигаться нетвердой походкой после определенного количества выпитого. Церковнославянизмы в стихах Андрусяка, конечно же, не случайны – употребляя их и еще некоторые сакральные образы, он упрямо привязывает свою поэзию к барочной традиции и даже отождествляет себя с «мандрованым дяком», который выписывает мыслите по житейским дорогам и все ему до лампочки…

На самом деле украинские ваганты XVII – XVIII веков, естественно, не были такими изысканно-манерными, как автор, который, даже найдя действительно остроумную метафору, построенную на игре смыслов («з цими літерами сама недогода пишеш зри виходить пропаще пишеш пропаще виходить хір» (с. 85)), в сноске оговаривает: «Корень «хир», между прочим, в современном украинском языке трансформировалось в «сир» – и отсюда происходит слово «серий». А если кому-то тут видяться какие-то другие словам - пусть учит историческую грамматику» (с. 86).

Нам-то, понятно, «виделись» здесь другие слова… И настоящий «мандрованый дяк» сучукрпоэзии обыграл бы этот образ не в одной проекции, уж будьте спокойны, но… К слову, забыла сказать: если вас раздражает матерная лексика в современной поэзии, книга Андрусяка – для вас. Нецензурных слов, как вы уже поняли, здесь нет. Даже там, где они явно «просятся»:

Господи – це земля!
синя така – аж синя...
знаєш, яка в ній сила
передрімає, зля…
(с. 108)

Таким образом, если Андрусяк и похож на кого-то из вагантов времен Барокко, то это на их последнего представителя – Григория Савича Сковороду. Причем не Сковороду-поэта или баснописца, а Сковороду-философа: как и в трактатах этого мыслителя, в стихах Андрусяка все слова вроде бы понятны, а смысл надежно спрятан:

ти маєш бути собою
ти маєш бути совою
ти маєш бути спиртом
умоченим у нашатир
(с. 80)

Очевидно, что художественный мир Андрусяка очень загадочен. Читатель ощущает, как сложно самоопределиться лирическому герою, даже сочувствует ему, но, как говорится, помочь ничем не может, ведь заложенные в поэзии эмоции должны быть созвучными эмоциям читателя, а в данном случае это сложно:

зненацька світ тобі пропишеться –
і день пропишеться і ніч
котру ніхто не відокремив
хоч по живому віддирай

ти й віддираєш по живому
а він і скрикнути не може

ти віддираєш – віддирай
так рай перетікає в рай
і в тому начебто підрайку
Дніпро сміється

мій непрописаний Дніпро
ридає голосно
(с. 40)

Говорят, что критики часто выискивают в поэзии то, чего там нет, чтобы сознательно искривить мнение читателя… Возможно. Но при всем желании я так и не смогла «выискать», зачем в этом переполненном шевченковскими аллюзиями стихотворении лирический герой остервенело отдирает ночь, кто при этом не может вскрикнуть, причем здесь рай и почему то смеется, то рыдает Днепр… Зато, дорогие читатели, я не смогу искривить ваше мнение :).
И вы сможете самостоятельно погрузиться в герметичный мир поэзии Ивана Андрусяка, где

за голубами – сірими, як мряка –
спадає сиза мартівська роса.
короткоствольний день, немов гілляка,
впивається в брунатні небеса.
вже все зійшло і все уже зійшлося,
та тільки дратва виховзнула з рук.
за вітром тихо гнулося волосся...
на звук воно згиналося, на звук!
(с. 98),

а я завершаю, пока мои волосы не начали проделывать те же манипуляции :).

P.S. Изысканный дизайн издания обеспечил современный украинский поэт-художник Богдан-Олег Горобчук, вылив на страницы книги бутылочку чернил :).

Иван Андрусяк. Писати мисліте. – К.: Факт, 2008.

Автор: Татьяна Трофименко.